Прокопа, правда, это ничуть не тревожило, и он с удовольствием наблюдал за тем, как лотос раскрывает свои лепестки. Ему так редко удавалось найти время, чтобы понаблюдать за жизнью вещей… Ведь у вещей и вообще у материи есть своя жизнь, пусть даже очень неспешная и незаметная. Ольбрам предлагал приклеить к потолку головастиков в надежде, что они превратятся в лягушек; лотос, на котором не живет лягушка или жаба, с его точки зрения, свидетельствовал о дурном вкусе.
Как раз благодаря мечтательному созерцанию сортирного лотоса Прокоп и получил свой самый прекрасный почетный титул — титул Верховного хранителя лар[4].
4
Произошло это через некоторое время после выхода Радомира Куклы из тюрьмы. Радомир, Прокоп и еще несколько человек собрались в «Белом медвежонке», их любимой пивной, находившейся неподалеку от набережной.
При очередном повороте их довольно запутанной беседы Радомир напомнил легенду о ларах и в заключение заявил, что каждый должен устроить у себя приют для духа-покровителя дома. Когда живешь в квартире, у стен которой есть уши, а то и любопытствующие, все примечающие глаза, следует позаботиться о любом покровительстве, пусть даже самом фантастическом.
Тут же встал вопрос, где поместить ларарий. Радомир без колебаний выбрал кухню, поскольку это было его излюбленное местопребывание в доме. Выбор объяснялся не столько склонностью Радомира к чревоугодию, сколько чувством благоразумия, результатом горького опыта.
Бывший документалист, изгнанный с телевидения, Радомир уже много лет, за исключением тех периодов, когда ему давали тюремный срок, зарабатывал на жизнь мытьем окон. Утратив возможность прочищать мозги своих соотечественников горькими и правдивыми репортажами, он отмывал им окна. Однако из-за дождей и общей загрязненности атмосферы стекла в городе почти сразу же опять оказывались грязными, так что получить хоть какое-то удовлетворение от подобной профессии, мягко выражаясь, было трудно. Что же касается потайной его деятельности, а именно борьбы с безжалостной властью посредственности, то покуда она неизменно давала нулевые результаты; диссидентский его труд, так до сих пор и не изменив хода вещей, пока что привносил в его жизнь одни лишь неприятности, огорчения и всевозможные осложнения. Личная же его жизнь тоже представляла собой череду сплошных неудач.
Так что у него осталось только кулинарное искусство, единственное приносившее удовлетворение, то есть возможность увидеть воочию плоды своих трудов, удовлетворение, в котором во всех прочих областях ему было отказано.
После выхода из тюрьмы Радомир упорно экспериментировал с кондитерскими рецептами. Он месил, отмеривал, взвешивал, смешивал, посыпал, поливал глазурью, закладывал начинку, проверял готово ли, нюхал, пробовал… Все эти операции требовали напряжения всех чувств, полностью захватывали внимание, и это позволяло Радомиру на какое-то время отвлечься от своих огорчений и разочарований, а главное, они давали быстрый и конкретный результат, который к тому же никоим образом нельзя было рассматривать как деяние, влекущее за собой наказание в виде тюремного заключения и к которому невозможно было применить цензуру и иные методы государственного противодействия. Результат вполне невинный и в то же время вкусный. Никакая другая деятельность за последние почти что два десятка лет не давала Радомиру такого полного и ничем не омраченного удовлетворения.
Когда он извлекал из духовки пирог с абрикосами и жареным миндалем, ватрушки с творогом, приправленным ванилью или ромом, рулет со сливовым повидлом или ликерное суфле, когда пробовал орехи в меду или помадку из апельсиновых корочек, посыпанную желтым сахаром, то наслаждение его было не только вкусовым или обонятельным, нет, через нос и вкусовые сосочки оно разливалось по всему его существу. В этот миг ему казалось, что он отведывает кусочек нежной субстанции дней, смакует ту малую крошку прекрасного и доброго, что пока еще существует в жизни, и он радовался успеху своих трудов, точь-в-точь как ребенок, который восхищенно смотрит на сооруженный им замок из песка.
Эти кулинарные утехи и кондитерские радости кому-то могут показаться жалкими, но, право же, они были ничуть не хуже любых других.
Вот почему в тот вечер, споря в «Белом медвежонке» с друзьями, Радомир категорически заявил, что истинный ларарий должен находиться в кухне и что именно в этом, а ни в каком другом помещении обитает благодетельный дух-покровитель домашнего очага. И он поднял бокал в честь своего божества-охранителя в белом поварском колпаке.