Я надел перстенек ей на палец, и мы, крепко обнявшись, поцеловались, а потом на мгновение застыли в молчании. Мы были так близко друг к другу, что тишина казалась спайкой нашего союза, а не частью разделяющей людей пропасти.
Охваченные счастьем, ощущая себя блаженно и беззаботно, мы, обнявшись, стали подниматься по ступенькам к пивбару и небольшой автостоянке возле него.
Едва мы миновали дверь заведения, как из него вышли несколько посетителей. Они, судя по всему, были крепко подвыпившими и потому пьяно и громко гомонили, шутливо толкая друг друга.
Вполне вписываясь в пейзаж опольской субботней ночи на площади, эти люди не вызвали у нас беспокойства. Но через несколько секунд все изменилось.
Один из них уставился на Еву и замолчал. Будто неожиданно оказался в центре смерча. Собутыльники окликали его, подталкивали, но он не трогался с места, уставившись на мою невесту. Потом выдавил из себя:
— Во бл…
Постоянно мысленно возвращаюсь к тому моменту, вижу взгляд и слышу голос того человека, испытываю те же чувства…
Я покрепче обнял Еву, и мы ускорили шаг. Тот, который выругался, заступил нам дорогу. Его собутыльники сначала недоумевающе глянули на него, а потом обступили нас со всех сторон.
— Что-то не так? — бросила Ева.
Теперь я понимаю, что это мне надо было что-либо сказать, переключить их внимание на себя. И тогда события, может, повернулись бы иначе.
А может, и нет…
— Ну… — отозвался один из них.
Остальные затихли и посерьезнели, внезапно сосредоточив внимание на Еве, а я запсиховал. На окраине никого не было, возле речки тоже ни души, а чуть подальше, на площади, мы могли рассчитывать только на случайных прохожих.
Ева произнесла «сорри» и попыталась пройти, но ни один из мужчин даже не шевельнулся, чтобы пропустить нас. Мы оказались почти вплотную к ним, и мне казалось, что сердце мое вот-вот выскочит из груди.
— В чем дело? — спросил я.
— В том, что вы оставили кое-что внизу, — ответил самый крепкий из них, показав в сторону ступенек.
Остальные не были такими мускулистыми, но это не имело никакого значения. Их было пятеро против одного. Даже ежедневно занимаясь боями без правил, я все равно не справился бы с ними.
В этом убеждал первый же удар, чуть не сваливший меня на землю. Я услышал, как Ева что-то крикнула, но в голове моей так громко загудело, что я даже не разобрал ее слов.
Они схватили нас за одежду и поволокли к Ложе Шидерцев. Я сориентировался лишь тогда, когда мы снова оказались у реки. Попробовал было вырваться, но один из них придержал меня, а второй нанес еще три или четыре удара, от которых я свалился под деревом, где мы когда-то выкурили первый «косячок».
Я не чувствовал металлического вкуса крови на губах, хотя она лилась с них ручьем. Все вокруг было для меня словно в тумане, хотя замутненным взором я увидел, как неподалеку Еву бросают на землю.
Они что-то говорили, смеялись, Ева кричала… До сих пор не могу выловить в памяти тех ее слов.
Попытался встать, но меня быстро вернули в лежачее положение. Хватило одного рассчитанного удара. Упав, я сразу начал ползти к невесте.
Они уже занимались ею. Один сорвал блузку, другой начал с силой тискать ее за грудь. Безуспешно пытаясь приблизиться к ней, я кричал, но мне казалось, что беззвучно…
Был момент, когда, казалось, мои жалкие потуги достигли цели, но пинок в голову на какое-то время погрузил меня во тьму. Когда я снова смог видеть, один из них сдирал с Евы брюки.
Мир сделался нереальным, придавленным чем-то тяжелым, как и крик моей невесты, когда один из напавших закрыл ей рот.
Я грозил, проклинал и умолял их, чтобы перестали. Когда же мне не осталось ничего иного, начал молить Бога, чтобы он вмешался. Обещал ему все, лишь бы только Он сохранил Еву.
Потом увидел ее красивое красное белье, которое она недавно купила, сказав, что «для специального случая».
Хохоча, насильники сорвали с нее трусы. Первый из них спустил брюки и лег на нее. Другой поднял мне голову, чтобы я мог видеть происходящее, и при каждой моей попытке вырваться отвешивал подзатыльник.
Я кричал, все так же стараясь приблизиться к своей невесте, рыл ладонями землю, но не смог придвинуться к ней и на полметра, когда насильник кончил.
Потом на нее лег очередной. Напирал мощно — как будто хотел ее сплющить. Был слышен ее плач. Я видел, как она старалась оттолкнуть насильника, но все ее попытки сопротивляться не имели ни малейшего шанса на успех.