Мне удалось немного приблизиться, пока остальные вновь перестали обращать на меня внимание. Один из них подошел ко мне, что-то сказал и поднял ногу. Пока он опускал на меня тяжелый ботинок, я еще успел глянуть на Еву. Выражение страдания, боли и унижения врезались мне в память, потому что я видел ее в последний раз…
По крайней мере, до того момента, когда через десять лет мне на глаза попалось ее фото в «Фейсбуке».
2
Личности напавших так и не были установлены. Не были найдены ни они, ни моя невеста. Она бесследно сгинула, как и жизнь, которую мы собирались прожить.
Дело не в том, что я жил без Евы. Моя жизнь по сравнению с той, которая некогда замышлялась, стала иной во всех направлениях.
Так, после успешного окончания лицея я мог бы изучать экономику во Вроцлаве, Познани или Кракове. Каждое учебное заведение приняло бы меня с распростертыми объятиями. Но я выбрал Опольский университет и проживание в Ополе лишь потому, чтобы быть рядом с Евой, которая всегда твердила, что не хочет оставлять город.
Уговаривать меня было не нужно — ведь учитывалось только ее мнение. Мои высокие результаты в учебе позволяли надеяться, что я смогу найти в Ополе хорошо оплачиваемую работу. Может, не престижную, но позволяющую нормально жить. Большего не требовалось.
Однако вуз я не окончил. После той ужасной ночи никак не мог прийти в себя…
Первые месяцы после этого я был как заведенный, лихорадочно пытался найти хоть какие следы своей невесты. Использовал все возможности, задействовал все пути, поднял на ноги все органы, организации и товарищества, которые хоть как-то смогли бы оказать мне помощь в этом. Увы…
Ева словно исчезла в черной дыре. Те, кто напал на нас, в Ополе были, скорее всего, проездом. Поначалу я был уверен, что они из какого-нибудь пригородного села, но спустя несколько месяцев исключил это предположение. В течение минувшего времени кто-нибудь точно узнал бы их. Пока же они оставались неизвестными. А их лица, невыразительные и враждебные, продолжали существовать только в моей памяти.
За эти несколько месяцев интенсивных поисков я просто обессилел. Распрощался с наукой, закрылся в нашей квартире и большую часть времени проводил, все более погружаясь в подобие летаргического сна. Много пил и постепенно отдалялся от внешнего мира.
В дальнейшем все стало сводиться лишь к открыванию пива и к тому, как поскорее убить время. Чаще всего я прибегал для этого к помощи компьютерных игр, вроде «Дэд спейс», «Лефт фор дэд», «Джи-ти-эй IV» и «Фоллаут 3». Они заменяли мне реальную жизнь. Может, благодаря им я как-то и выжил. Причем выражение «как-то» — ключевое.
Наконец до меня дошло, что возвращаться к прежним планам уже слишком поздно. В вузе я должен был бы очень многое наверстать, наврать что-то руководству, а кроме того, вынужденно распрощаться со всем, что столько времени поддерживало меня в жизни.
Примерно через год после случившегося на Ложе Шидерцев я вернулся на то место и устроился барменом в «Горце». Работал там довольно долго — настолько долго, что знал каждую царапину на прилавке и всех клиентов.
Насильники Евы так и не появились. А я даже не понимал, действительно ли когда-либо на это рассчитывал…
Я перемещался из заведения в заведение, нигде не «нагревая место», не завязывая с кем-либо близкие отношения.
В городе, где проживают сто двадцать тысяч человек, каждый был мне по крайней мере известен. Но никто, наверное, даже не задался вопросом, почему я, хотя с той ужасной ночи миновало почти десять лет, продолжаю оставаться холостяком.
Был я им и когда нашел работу в новом ресторане, открывшемся на площади неподалеку от памятника, который мы называли «Баба на быке». Ресторан, названный «Икс-Спайс», специализировался на приготовлении блюд индийской кухни, а я стал работать в нем кельнером. Это было единственное в Ополе заведение такого типа, расположенное в удачном месте, а зарплаты мне хватало на оплату квартиры, выпивку и безлимитный интернет. Ни на что больше я не претендовал.
В течение минувших горьких лет мне помогал Адам Блицкий, которого мы в начальной школе называли Блиц, Блицер и Блицкриг. Он был единственным, кого я в полном смысле мог назвать другом.
Мы никуда не ходили вместе. Я не бывал у него, а он у меня — просто отказался от этого после нескольких неудачных попыток, «не застав» дома. Зато регулярно посещал все заведения, где мне доводилось трудиться, словно они были его любимыми. Это длилось почти десять лет и устраивало нас обоих.