-Говорят, - негромко произнес он, - что король Рикардо - чародей.
-Неужто?
-Ага. Все знают, что он некрасив и горбат, как ты и говоришь, но едва взглянут на него - тотчас забывают об этом. А королева сладкоречива и очень умна, об этом сплетничали слуги послов, которые были на приеме, а я в трактире услыхал - у слуг, знаешь ли, своя почта имеется, новости быстрее лесного пожара разносятся. Господа послы были в восторге от ее суждений.
-Аделин?! - вырвалось у меня. - Она не глупа, но... Должно быть, повторяет слова супруга. Продолжай!
-Да я, пожалуй, больше ничего и не знаю, - покачал он головой. - Я в этих краях давненько не бывал. Вот про другие страны много могу порассказать, а сюда вернулся - и будьте-нате, словно снова на чужбину попал!
-Это почему же тебе так показалось? - нахмурилась я.
-Да сам не пойму, - почесал он в затылке.
Его рыжие лохмы показались мне какими-то слишком уж чистыми для бродяги, у моих слуг и то, бывало, волосы выглядели засаленными: в этой глуши они себя не утруждали, считая, что красоваться не перед кем, и так сойдет, и мне приходилось напоминать им о том, что они не в заплеванной харчевне прислуживают!
Впрочем, бродяга же сказал, что мылся третьего дня. В речке, да. Не иначе, там горячая вода из подземного источника била, а на кустах мыло росло.
-А все же?
Он помолчал, потом сказал:
-Не могу описать, хозяйка, не обучен красно говорить. Байки рассказывать и всякую чепуху болтать - это будьте-нате, а вот сказать, что чувствую, не умею, боюсь, не поймешь ты меня. Но... словно я домой вернулся, а там вроде и печка на месте, стол да лавки те же, занавеска на окошке старая, с заплаткой, кошка по-прежнему мурлычет, всё так... да не так! То ли заплатка не на том месте, и не в горошек, а в клеточку, то ли у кошки полоски не те... Будто, пока меня не было, дом снесли, а новый построили, точь-в-точь, как был. Но строил-то не я и не мои родные, которые ту халупу до последнего гвоздя да сучка на половице знали, вот по мелочи и набирается - то не так, это не эдак, ковшик не той стороной висит... - Бродяга помотал головой.
От него пахло чем-то странным, словно бы раскаленной солнцем дорожной пылью и луговыми травами, сосновой смолой и хвоей, вольным ветром... ну и самим бродягой, конечно, молодым здоровым парнем. Одежду он явно стирал давненько, разве что в той же речке выполоскал, а что толку?
-Говорил ведь, не поймешь, - подметил он мою задумчивость.
-Отчего же, - протянула я, бездумно перебирая косу. - У меня в точности такое же ощущение появилось еще в столице, после смерти отца. Будто бы люди, которых я знала с рождения, изменились в одночасье, совсем немного, но... они стали другими. И город не такой, и чайки на взморье кричат неправильно, и даже солнце на парусах не так играет...
-Соскучилась по морю, хозяйка? - неожиданно серьезно спросил он.
-С чего ты взял?
-Так это сразу видать: как заговорила о нем, глаза сразу затуманились, - ухмыльнулся он. - И то, кто возле моря родился и вырос, может, и бубнит - ветер сырой, простываешь то и дело, рыбой воняет, а как уедет подальше, так начинает вспоминать по делу и без дела: и закаты-то там с восходами - краше не придумать, и приливы с отливами, и корабли на рейде, как белые лебеди, и воздух целебный, и рыба свежая - пальчики оближешь, нигде больше такой не попробуешь! Скажешь, я не прав?
-Прав, - невольно улыбнулась я в ответ. - Со старого маяка на мысу далеко видать... А в бурю его с макушкой захлестывает, я все хотела там побывать в такое время, да отец запретил. Я все подгадывала, как бы сбежать да забраться на маяк перед бурей, но всё как-то не складывалось. А потом и вовсе стало не до того.
'А почему, собственно, я веду с этим бродягой задушевные беседы?' - спохватилась я, а он сказал, словно прочитав мои мысли:
-Плохо, когда не с кем словом перемолвиться, а, хозяйка?
-Верно. И что-то я разговорилась, не иначе, вино тому причиной, - ответила я.
-Да что там того вина, ты глоток выпила, не больше... - усмехнулся он и взглянул за окно. - Пора мне идти, хозяйка, скоро уж светать начнет, хочу по холодку подальше уйти. А то, не ровен час, слуги твои меня все же приметят, подведу я нас обоих под монастырь... кстати, хозяйка, а почему ты здесь, а не в монастыре этом самом? Тут же обитель неподалеку, а я слыхал, знатных девиц именно туда ссылают...
-Так мы договорились с Рикардо, - нехотя ответила я, встала и подошла к окну, вглядываясь в ночную темень.
И где там бродяга рассвет заметил? Не видно ни зги, только в мелких стеклах оконного переплета отражается огонек свечи, дробится на десятки таких же, словно гигантская стрекоза смотрит снаружи фасетчатыми глазами. Один придворный ученый давал мне посмотреть на насекомых в увеличительное стекло - ох, и страшна же обычная муха, если представить, что она ростом с лошадь! А стрекозы и вовсе на драконов похожи, как их в сказках описывают...
-Рикардо знал, что мне особо выбирать не приходится, - продолжила я, - но понял, видно: окажись я в обители, я ее первым делом сожгу, потом скроюсь... где-нибудь, да скроюсь! А потом... Неизвестно, что будет потом. А здесь я хотя бы могу выезжать на прогулки по округе. Под присмотром, конечно, - поморщилась я, - но и то лучше, чем сидеть взаперти да мусолить житие Создателя! Огороды-то полоть и хвосты коровам крутить принцессу не пошлют, а чем еще заняться в обители? Шить-вышивать я ненавижу, тексты переписывать не позволят, не женское это дело, а вовсе без всякого занятия я живо взбешусь!
-Да ты и так-то не смирная...
-Это ты не видал меня в дурном настроении, - усмехнулась я. - Но уговор есть уговор. Я живу здесь, ни в чем не зная нужды. Припасы подвозят вовремя, а возникни необходимость - довольно послать слугу с запиской, и мне пришлют, что угодно. Кроме оружия да верных людей, конечно... Ну а я взамен не пытаюсь ни с кем связаться, делаю вид, будто меня вовсе нет и не было никогда, могу скакать по горам и долинам, но не приближаться к жилью, если это что-то покрупнее обычной деревеньки... Да и в деревнях все предупреждены: кто заговорит с госпожой из старого поместья, жив не будет!
-То есть весточку никак не передать... - пробормотал он. - Слуги все чужие, в записке между строк написать бы что-нибудь, а некому... Верно я понял?
-Да.
-Сдается мне, хозяйка, ты надеялась, что кто-нибудь тебя вызволит. Ну, хоть кто-то из тех, о ком ты сказала, разогнала мол, когда волк тебя покалечил.
-Именно. Или из тех, кто роптал против решения отца, - я вздохнула. - Их было немного, но все же... Я потому и вытребовала это поместье - из обители сбежать все же сложнее, а здесь... Но никто не объявился. Если кто и писал, то эти послания наверняка перехватили. Чужаки сюда не являлись, их вмиг бы заметили. Я даже не знаю, живы ли еще все те люди...
-Дело-то дрянь, - серьезно сказал бродяга. - Самой бежать, я понимаю, отсюда не выйдет. Даже если ты свою охрану укокошишь, отравишь или вон топориком попотчуешь, дальше-то что? Кругом горы да деревушки, где спрятаться, никого не знаючи? Через перевал идти - проводник нужен, а даже если б сама пробралась - по ту сторону гор что делать станешь?
-Отец Саннежи еще жив, и я уверена, он меня помнит. Правит сейчас Даллерен, младший брат Саннежи, но он тоже меня не забыл, это уж точно, я его как-то за проказы скрутила и в лошадиную колоду макнула... - обронила я. - Вдруг бы помогли... Или хоть приютили, все не взаперти жить!
-До них еще добраться надо, - рассудительно сказал он. - Денег у тебя тоже нет, поди, раз живешь на всем готовом?
-Десяток монет наберу, - ответила я. - Да еще кое-какие драгоценности, что мне родители дарили. Но их даже не продать - очень приметные. Разве что камни вынуть, а золото на лом пустить, но толку мало выйдет. Украшения девичьи, тонкой работы, а тех самых камней всего ничего, да и те мелкие.