– Тогда в Мехико, – согласился наконец Тень.
Я знала, что мне предстоит в недалеком будущем. Опять бесконечная гонка. Переезд с места на место. Ни минуты покоя. Тень прав. Такая жизнь не для матери с маленьким ребенком. Но это лучше, чем резервация и ежедневная борьба с жадными индейцами за еду и одежду.
Всю ночь мы предавались любви, заново познавая друг друга. Какое счастье я испытывала, оказавшись опять в объятиях Тени! С каким наслаждением слушала, как он шепчет мое имя! Он прижимался губами к моим губам, и его руки ласкали мое податливое тело, а я забывала обо всем на свете, кроме того, что надо мной склоняется мужчина, которого я люблю. С какой жадностью я всматривалась в него, крепко прижимала его к себе, вдыхая запах его кожи, лаская его сильные руки.
Я вспомнила прошлое, и мне казалось, что он всегда был со мной. Друг, возлюбленный, муж, крепкая стена, за которой всегда можно укрыться.
Он был частью моей жизни, частью моего прошлого и моего будущего.
Страсть разгоралась в нас все сильнее, и скоро стала жарче полуденного солнца. Мы любили друг друга и соединялись в любви, одолевая все разделявшие нас границы. Никогда еще наша любовь не казалась мне такой прекрасной, как в ту ночь, когда звездное небо укрывало нас, и я готова была принять все, что только судьба ни уготовила для меня, потому что рядом со мной был мой любимый.
ГЛАВА 25
Конец 1878-весна 1879 года
Утром мы собрали наши пожитки и отправились в Мексику. Опять мы ехали рядом, как прежде, то и дело касаясь друг друга коленями. Тень время от времени гладил мне руку, словно никак не мог поверить в то, что я рядом. Честно говоря, со мной было то же самое. Мы так долго прожили в разлуке, что мне казалось, вот открою глаза, а его нет.
Несмотря на обуревавшую нас радость от встречи, ехали мы осторожно, внимательно следя, как бы не налететь на один из патрулей из того форта, в котором служил Джошуа, или какого-нибудь другого. Я знала, что, если Тень поймают, его повесят без разговоров, и это омрачало мою радость, потому что потерять его во второй раз было бы мне не по силам.
Солнце жгло вовсю. Земля стала сухой и неприветливой, когда мы оказались в пустыне. На многие мили вокруг были только солнце, небо да кактусы. Вода стала редкостью, и мы берегли ее как зеницу ока. Тем не менее без воды мы не оставались, потому что Тень знал здесь каждый колодец и даже каждую лужицу.
Хича оказался отличным путешественником. Он почти все время спал, укачиваемый равномерной поступью Солнышка. Тени нравилось смотреть, как я кормлю сына, а я знала, что он любит нас, потому что читала это в его глазах.
Чем дальше мы продвигались на юг, тем сильнее было у меня ощущение, что нас осталось всего двое на земле, потому что мы не видели ни одного человека – ни белого, ни индейца. Собственно, единственное живое существо, встретившееся нам на пути, был дикий кабан. Когда я сказала, что была бы не прочь поесть свинины, Тень направил своего коня вдогонку за кабаном – и охота началась. Я со смехом наблюдала, как испуганное животное мечется из стороны в сторону, пытаясь удрать от человека, но как ни петляло, как ни бежало во весь дух, от коня ему было не уйти.
Тень издал боевой клич и взял в руки лук. Мне было приятно, что он наконец-то получил возможность повеселить себя, ведь, если честно, то не так уж часто он был счастлив и беззаботен. Вечно его отягощала ответственность за свой народ и за меня тоже. Потом у него был свой отряд, о котором тоже надо было заботиться. А теперь еще появился малыш.
Наконец и конь и кабан подустали, и Тень выпустил стрелу. Второй ему не понадобилось. Победно улыбаясь, он остановил коня и легко спрыгнул на землю рядом со мной.
– Я свое дело сделал, – сказал он, подавая мне нож. – Теперь твоя очередь поработать.
– Да, мой господин и повелитель, – с шутливой покорностью проговорила я. – Как скажешь, мой повелитель.
– Не шути, женщина, – произнес он с важностью. – Не то мне придется показать тебе, каким я могу быть господином.
– О, прошу прощения, господин, – сказала я, крепко прижимаясь к нему. – Я все сделаю, чтобы заслужить твою милость.
– Все? – спросил Тень.
– Все. Но только разреши мне не свежевать эту тушу. Сделай это за меня, пожалуйста.
Тень рассмеялся и, забрав у меня нож, занялся кабаном, пока я меняла пеленки Хиче и кормила его. Вскоре вкусно запахло жареной свининой. А еще через некоторое время я резала мясо, глотая слюнки в предвкушении великолепного обеда.
День за днем мы продолжали наш путь на юг. Постепенно мой первоначальный энтузиазм сменялся тревогой.
Имя Джеронимо внушало ужас любому белому, будь то мужчина или женщина. Он родился в 1829 году в племени апачей, и мать назвала его Гойант-лэй, что значит Тот, Который Зевает. Став воином, он женился и жил в мире двенадцать лет, пока мексиканские солдаты не вырезали его семью. Тогда он стал мстителем. Мексиканцы назвали его Джеронимо. В 1860 году он снова женился на женщине из другого племени и жил на ее земле по обычаю апачей. Когда Кочайс решил идти мирным путем, Джеронимо уехал и стал наводить ужас на дорогах Мексики и Аризоны.