• Вы имеете несчастье консультироваться у бестолковых психотерапевтов, призывающих к тому, чтобы вы «простили и забыли», помирились с матерью, как бы психологически трудно вам ни было.
• Вы ищете поддержки у священника или духовного наставника, но вас встречают фразами: «Чти мать свою»; «Ты не исцелишься, пока не простишь»; «Семья – это все».
• Вы пытаетесь поговорить с вашим партнером, а он советует: «Не позволяй ей себя задевать. Всегда она так».
И после всего этого вы опять в начале пути – в замешательстве и одиночестве, и вам даже стыдно за свою попытку взглянуть в лицо собственному прошлому и преодолеть его. Вы начинаете сомневаться, имеете ли вы право чувствовать то, что чувствуете.
Другие не видят того, что видите вы
Борьба с болью и последствиями нелюбви матери может привести к полному одиночеству и изоляции. Людям с достаточно здоровыми матерями трудно принять тот факт, что не все матери такие же, как их собственные. Часто даже доброжелательный друг или родственник может относиться без должной серьезности к переживаниям женщины, которая была нелюбимой дочерью, или осуждать ее, когда она ищет сочувствия. Моя тридцатидвухлетняя клиентка Валери, работающая программистом, пришла ко мне, чтобы побороть стеснение и тревожность, из-за которых она чувствовала, что потеряла стимул на работе и в жизни. По ее словам, ей было трудно выбраться из своей раковины, потому что люди просто ее не понимали.
Когда я попросила привести пример, она описала недавний случай.
Валери: «Месяц назад я записалась на уроки рисования. Это была моя давняя мечта. Преподаватель Терри очень хвалила мои акварельные работы, и, несмотря на двадцатипятилетнюю разницу в возрасте, мы очень сблизились. Терри сказала, что сделает выставку работ учеников, и я очень обрадовалась, что она выбрала две мои работы. Вдруг я разрыдалась. Когда она спросила, что случилось, я рассказала, что тем утром сильно поругалась с мамой по телефону и не хотела ее приглашать.
Она ответила, что очень хотела бы познакомиться с моей матерью, дизайнером интерьера (и несостоявшимся художником – впрочем, об этом я умолчала). Терри несколько раз заговаривала со мной о матери, поэтому, вопреки голосу разума, я отправила ей электронное письмо. И вот мама приходит на выставку и начинает расхваливать все остальные работы, а мои будто не замечает. С Терри она была в высшей степени очаровательна и разговорчива. После ее ухода Терри сказала мне: “Как бы я хотела, чтобы у меня была такая замечательная мама. Я отдала бы что угодно, чтобы моя мать была жива. Надеюсь, ты понимаешь, насколько тебе повезло”.
Я ответила: “Не все то золото, что блестит. Моя мама бывает очень самовлюбленной, требовательной и амбициозной”».
Валери была расстроена, что женщина, которую она считала своим другом, не услышала ее. Если подобные переживания тяжелы для взрослого человека, то представьте, насколько сложно бывает маленькой зависимой девочке (или вспомните, каково было вам в детстве), когда она пытается быть понятой.
Коллин, одинокая девушка двадцати восьми лет, работающая менеджером в сети супермаркетов, рассказала мне, что, насколько себя помнит, всегда страдала хронической слабовыраженной депрессией. Она принимала препараты, которые помогли, но ей хватило проницательности понять, что ее подавленному состоянию во многом способствуют вопросы из ее прошлого, оставшиеся без ответа. Чтобы разобраться с ними, она обратилась ко мне за помощью.
Узнав ее получше, я попросила рассказать немного о детстве.
Коллин: «Мне было не с кем поговорить… Жизнь была не сахар. Никто меня не слушал, я только подавляла свою печаль. Если я пыталась поговорить о маме с отцом, он отвечал: “Просто будь с ней мила”. Однажды я осталась ночевать у тети Джины. Она спросила, как дела дома. С ней я чувствовала себя в безопасности, она хорошо ко мне относилась, поэтому я ответила: “Мне кажется, с мамой что-то не так. Она постоянно орет на меня и говорит, что я ничего не стою”. Джина молча выслушала и, как мне показалось, поняла, но потом сказала: “Ты должна стараться радовать ее. На самом деле она так не думает. Она очень несчастлива с твоим отцом и, если бы не ты, давно бы ушла от него. Ты ей обязана. Не принимай все близко к сердцу”. Это прозвучало так, будто я огорчила тетю Джину. Я еще больше расстроилась оттого, что призналась ей, и подумала: “Вот здорово! Она тоже будет теперь на меня злиться”. Я пожалела, что открылась».