Бранка присела и протянула руку. А тёмный гость тоже осторожничает. Осторожничает, но всё равно медленно приближается к замершим пальцам. Как будто боится испугать. Его очертания плывут и изменяются. Дух? Но почему он тёмный? Этого просто не может быть…
– Кто ты?
«А ты не узнала?»
– Нет. А должна?
«Только не старайся казаться глупее, чем ты есть. Не разочаровывай меня!» – фыркнула в голове Тьма.
– Ты – мой дух-покровитель. Тёмный, – заворожённо выдохнула Бранка.
«Как видишь. Ты не рада?»
Опасно признаваться в подобном духу-покровителю. Но, что делать, не сама Бранка выбирала его.
– Как твоё имя?
«Понятно. Не рада. Что ж, моё имя узнаешь сама», – сказав так, тьма рассеялась.
– Постой, не исчезай! Ну откуда же я тебя узнаю?! В замке князя совсем нет портретов тёмных! – Бранка была готова заплакать. Плакать? Вот ещё. Она не плакала с тех пор, как себя помнит. Не может позволить безродная сирота слёз. – Ах так, значит, не скажешь? Буду звать тебя Тёма, как котёнка или щенка, – мстительно заявила девочка тьме под гладильным столом.
***
Надо же как получается, мы всегда замечаем, когда к нам приходит боль или какая другая неприятность, а вот момент, когда они исчезают, почти никогда. Живот уже совсем не болел. Можно выходить из своего убежища, а то, не ровен час, заявится ещё кто-нибудь, и жди тогда очередных поучений.
– Бранка, это ты? – из-за угла выскочил Вер. – А я тут случайно иду… Почему ты такая хмурая? Опять наказали?
Ну да, случайно он идёт по крылу, где хозяйничают женщины. Если бы с лерой кастеляншей шёл, помогал ей тащить корзины с бельём или ещё чего, а так мальчишкам здесь делать совершенно нечего. Можно было буркнуть, что не его это дело, но это же Вер. Он, хоть и драчун и, вообще, мальчишка, но поддержать мог, как никто другой. Это вам не девчонки. Они только ябедничать горазды.
– Сегодня я видела своего духа покровителя, – как можно отстранённее, как о чём-то несущественном, постаралась сообщить Бранка.
– Ох ты, вот здорово! – восхитился друг. – Но ты не рада? Ты его узнала? Слабый, да? – засыпал вопросами Вер. Последний прозвучал совсем жалко.
– Нет, я его не узнала. Его портрета нет в замковых галереях, – как же тяжело выдерживать этот взгляд. И это только начало.
– Это ничего! Можно попросить осмотреть запасники, – воодушевлённо вещал парнишка, – или объехать другие замки. Ты же можешь быть и другого рода, совсем не роднёй нашему князю. Главное, что дух-покровитель у тебя есть. А почему ты не спросила, кто он? Как же ты будешь его звать? – вопросы и предложения так и сыпались.
– Я буду звать его Тёма! – мстительно сообщила Бранка самому тёмному углу коридора, в котором они беседовали. На миг показалось, что тьма там шевельнулась.
– Тёма? Как собачонку! Но почему?
– Потому что он тёмный, Вер, – ну вот, признание прозвучало.
– Тёмный дух-покровитель? – показалось, или приятель и правда вздрогнул? – Понятно, почему его портрета нет в замке. Даже не знаю, поздравлять тебя или выражать сочувствие.
– Обойдусь как-нибудь и без того и без другого, – нарочито грубо ответила Бранка.
– Бра, – так её называл только он, и только в тех случаях, когда хотел сказать что-то особо важное или секретное, – я всё равно буду с тобой дружить. Ты мне нравишься любая, – потупился Вер.
– Я не любая! И не безродная! – почти крикнула Бранка. – Я не безродная! Мои предки тоже занимали достойное место в истории. И я обязательно узнаю, кто они. Вер, я не безродная! Не безродная!
– Да, Бра, это так, – что-то в голосе друга не слышалось особой радости. И вообще, как-то уж слишком виновато он оглядывает каменные стены и потолок. Как будто стыдится глянуть в глаза.
– Вер, ты не рад? – уж от него гадких слов и поступков совсем не ожидалось.
– Бра, я рад. Конечно же, я рад, что твой дух-покровитель наконец-то проявил себя. И это очень сильный дух, коли его даже можно увидеть. Но, Бра, он тёмный. Это значит, твои предки были тёмными, Бранка.
– Это преступление? Насколько я знаю, войны Тьмы и Света давно закончились. И даже с миром демонов у нас заключён мирный договор, – нахмуренные бровки упрямо сошлись на переносице.
– Да, это всё так. Они не трогают нас, мы не трогаем их. Но память о тех войнах ещё жива. Да ты и сама знаешь, не любят у нас тёмных.
– Да, знаю. Но что это изменит для меня? Меня изгонят? Нет. Будут задирать? Пусть попробуют. Отвернутся друзья? У меня их нет. Или… Вер, – только сейчас стало понятно, что дружбу этого несносного мальчишки совсем не хочется терять, – ты теперь от меня откажешься, да?