Мервин. Ох…
Кармайкл. А зачем я с тобой тут болтаю попусту? Сейчас же копы ворвутся.
Кармайкл прячет пистолет и начинает собирать разбросанные руки в чемодан.
Мервин. Так, подожди, они положили твою руку на рельсы, поезд подошел и отрезал твою руку…
Кармайкл (вздыхает). Поезд отрезал мне ладонь, они её подобрали…
Мервин. Уже после того, как поезд проехал?..
Кармайкл. Да, после того, как поезд проехал по ней. Это же очевидно! И они моею же рукой помахали мне вслед.
Мервин. А она не была изуродована?
Кармайкл. Нет, она была в порядке. Они мне её идеально отрезали, как ножом по маслу. Я бы не стал тратить двадцать семь лет, чтобы разыскивать изорудованную руку.
Мервин. И то, что осталось от руки, тоже не изуродовано?
Кармайкл. А что ты не видишь сам? Вот смотри, что от неё осталось.
Мервин. Да, вижу, что от неё осталось.
Кармайкл. Что, она изуродована что ли?
Мервин. Нет, она не выглядит изуродованной.
Кармайкл. Ну, слава богу, спасибо.
Мервин. А из чего были сделаны колеса поезда? Там что, бритвенные лезвия что ли были?
Кармайкл опешил и уставился на Мервина.
Мервин. Или рельсы? Может они в лезвиях были?
Кармайкл вынимает пистолет, подносит его к виску Мервина и взводит курок. Мервину сейчас, похоже, всё равно — он и не шелохнётся. Весело потирает свой нос. Кармайкл очень долго смотрит Мервину в лицо, затем ослабевает.
Кармайкл. Почему ты так хочешь умереть, Мервин?
Мервин. А?
Кармайкл. Почему ты так сильно хочешь смерти?
Мервин. Не хочу я умирать. (Пауза, самому себе.) А в самом деле, хочу ли я умереть? (Пауза.) Нет, я не хочу умирать. Но я думаю, что всё остальное мне уже просто не интересно.
Кармайкл опускает пистолет.
Кармайкл. И что неужели на свете нет никого, кто стал бы горевать о том, что ты умрешь?
Мервин. Наверное, кто-то будет горевать. Но, на самом деле, уже никто.
Кармайкл. А. Она умерла?
Мервин (пауза). Однажды вечером я пришел к ней, а она лежит. В глубине клетки.
Кармайкл. В глубине чего?
Мервин. В глубине клетки. Я попытался позвать смотрителей зоопарка, чтобы они что-то сделали, но всем было в сущности наплевать. Думаю, что жизнь обезьянок в клетке не такая уж и сладкая.
Кармайкл. Послушай, мне неинтересно про всяких там обезьянок. Мне бы надо уже двигаться, уезжать, вот собрать эти долбанные руки и свалить отсюда поскорее, но эти твои обезьянки мне сейчас совершенно до лампочки, понимаешь, старик? Я сейчас чертовски устал, не то, чтобы мне было плевать на них, но сейчас совершенно нет никакого дела до твоих обезьянок! Ты понял?
Мервин. Понял. Просто вы сами спросили. Ну, хорошо, ладно.
Кармайкл. Твою мать, парень! Какие обезьянки? В этой ситуации?!! Черт тебя подери!
Кармайкл глубоко вздыхает и продолжать складывать руки в чемодан. Мервин ему помогает, но не слишком усердно.
Кармайкл (останавливается). Есть одна вещь, которую я прошу тебя понять, несмотря ни на что. Для меня это очень важно, ну, чтобы ты это понял.
Мервин кивает.
Кармайкл (пауза). Они отняли у меня руку. (Пауза.) Они отняли у меня руку. Им она совершенно была не нужна. Но я хочу вернуть её назад. Я хочу её вернуть.
Мервин кивает.
Мервин. Я очень хорошо понимаю. (Пауза.) Но, видишь ли, если ты даже вернёшь её себе, ты ведь всё равно не сможешь ею воспользоваться. Так ведь? Например, не сможешь рисовать ею.
Кармайкл. Знаю. Но, понимаешь… оно моя. (Пауза.) Моя.
Мервин кивает. Кармайкл продолжает укладывать руки, Мервин ему помогает.
Мервин. Не знаю, старик, это всё, конечно, ужасно неприятно укладывать чужие руки в чемодан. Но знаешь, что я подумал? Нет, нет и нет! Оказывается, это очень даже весело! (Пауза.) Но только вот не детские ручки. Они менее смешные. Я бы даже сказал, что это раздражает. Это действительно детские ручки или это взрослые руки так высохли?