Лина внимательно следила за его неуверенными движениями. Он осторожно сделал глоток и замер. Через несколько секунд глотнул ещё раз, отпив почти треть содержимого. На третий раз Лина не выдержала, попыталась его остановить.
— Полегче, здоровяк. Что-то мне подсказывает, что твой желудок очень долгое время не видел ничего, кроме той дряни, которой тебя пичкали ваксианцы. Последнее что тебе нужно сейчас, это заболеть, — предупредила она.
Вызывающе глядя на неё, он сделал ещё один глоток и опустил почти пустой сосуд. Лина осторожно забрала его из его рук. Его бледность почти прошла, а состояние, вероятно, стало улучшаться. Лина не знала, сколько этой чудо-воды стащили Мирела и Бейли, но, возможно, если эта хрень поможет ему быстро поправиться, их придется отправить за добавкой.
— Кто ты, и где я? — потребовал он объяснений, осмотрев отгороженную занавесками секцию и снова обратив всё внимание на неё.
Лина приподняла бровь и подняла бутылку.
— Я уже говорила тебе, но если ты пропустил это мимо ушей, меня зовут Лина Даниэлс. Я человек. Думаю, вот эта хреновина подействовала на тебя довольно быстро. Ты уже становишься высокомерной задницей, как и большинство из твоего вида, — заметила она.
Он нахмурился, не сводя с неё взгляда.
— Не помню, чтобы женщины, которых я встречал раньше, столь красочно выражались. Откуда ты? — снова спросил он ещё более требовательным тоном.
Лина заметила, каким жадным взглядом он пялился на бутыль, и протянула её ему. И изумленно ахнула, стоило ему с небывалой для столь ослабленного организма силой схватить её за запястье и, дернув, притянуть к себе.
Её охватила ярость от его притворства. Она оперлась рукой о его грудь, собираясь оттолкнуться от него и встать. Они оказались практически нос к носу.
— Не зли меня, Триватор. Нам может и нужна твоя помощь, но я всё равно грохну твою задницу, если ты будешь представлять угрозу для меня или моих друзей, — прошипела она.
Несколько секунд они просто сверлили друг друга взглядами. Она не могла не заметить, что его глаза оказались необычного коричневого с золотистыми вкраплениями оттенка. А зрачки были всё ещё слишком расширены для Триватора. Лина сжала пальцы в кулак на его обнаженной груди.
— Лина. Я принесла… — раздался позади неё голос Мишель. — Ох! Я… Тебе нужна помощь?
Лина почувствовала, как задрожал Эдж, прежде чем отпустил её запястье. Она отстранилась, снова села на кровать, окинула Эджа предупреждающим взглядом и посмотрела на подругу. Затем встала и забрала у Мишель поднос. А когда та спросила, всё ли у неё в порядке, кивнула в ответ.
— Всё хорошо. Я проверяла зрачки Эджа, — заверила её Лина.
Мишель приподняла бровь. Лина с трудом не закатила глаза в ответ на скептический взгляд подруги. Мишель взглянула на Эджа, напряженно за ними наблюдавшего.
— Бейли сказала всё это медленно скормить ему. Из-за продолжительного голода у его организма могут возникнуть проблемы, — пробормотала Мишель.
— Спасибо, Мишель, — ответила Лина и поставила поднос с едой на ящик.
— Правда… ну конечно, зрачки, — пробормотала Мишель, уходя.
Глава 7
Эдж внимательно наблюдал за двумя женщинами. Он знал, что они люди. Но не понимал, как они здесь оказались. Откинувшись на подушки, он сопротивлялся желанию прикрыть глаза от вновь накатившей волны усталости.
Эдж поднес к губам бутыль с богатой питательными веществами водой. Его руки дрожали настолько сильно, что он вынужден был сжать её обеими руками. Его охватило раздражение и обжигающая ярость. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько слабым.
Он не отрывал взгляда от женщины, поставившей поднос на деревянный ящик рядом с кроватью. На тонком металлическом подносе стояли две чаши. От каждой чаши спиралью поднимался пар. От аромата, исходившего от жидкого бульона, его желудок сжался от голода. С тех пор как он хоть что-то ел, прошло почти несколько недель.
— Возможно, тебе понадобится моя помощь с этим, — сказала она, взяв чашку.
Эдж стиснул зубы, увидев, что она смотрит на его дрожащие руки. Он опустил бутыль с водой на кровать. Его разум всё ещё оставался затуманенным, воспоминания — разрозненными. Он пытался собрать всё воедино, но от подобных усилий лишь сильнее раскалывалась голова.
— Где я? — спросил он на этот раз более мягким голосом.