Снова так же, как и в случае русского метафизического безумия, у евреев четко разделяются одержимые Богом и одержимые Дьяволом, только в "негативного безумца" здесь вселяется не бес, а душа какого-то умершего человека, которую ангелы-обвинители из-за ее "послужного списка" не пускают ни в рай, ни в ад. Еврейский бесноватый определяется как дибук, и в своем первоначальном значении это слово используется еще реже, чем мешугге. Можно даже сказать, что это каббалистический термин. Во всяком случае, он непосредственно связан с идеей реинкарнации, являющейся составляющей каббалы и мало приемлемой, скажем так, непосредственно в иудаизме.
Наиболее детально феномен божественного безумия со своими особенностями разобран и теоретизирован в исламском мистицизме. Священные безумцы в суфизме - это те, кто в противоположность методу постепенного и терпеливого восхождения по лестнице, ведущей на небеса (или, не прибегая к поэтической метафоре, инициатического метода поднятия по уровням мистического опыта), достигают состояния единения с Богом (фана - "самоуничтожение и последующее пребывание в Боге") одним-единственным переживанием духовного экстаза (джазба). Мистик, перенесший близкий "контакт с потусторонним", из-за шока от "снятия завесы" фактически теряет связь с реальностью и, независимо от того, является ли такое его состояние временным или постоянным, становится маджзубом, т. е. "одержимым", "тронутым Божественным", "притягиваемым", "привлеченным", "опьяненным" (кстати говоря, безумие Ницше можно интерпретировать именно с этих позиций). "Святых безумцев" (или "мудрых безумцев") в исламе освобождали от ритуальных обязанностей, как и душевнобольных - именно так суфии понимали коранический стих "О вы, которые уверовали! Не приближайтесь к молитве, когда вы пьяны, пока не будете понимать, что вы говорите" (4 : 46 [43] ), хотя обычно (т. е. экзотерически) он воспринимается буквально - как запрещение употребление спиртного.
Как видно, состояние маджзуба - не врожденное, но результат нисхождения на него Божественной благодати (по крайней мере в текстах по исламскому мистицизму никогда не оговариваются безумцы с рождения - скорее всего таковые воспринимаются в исламе заурядными больными, не заслуживающими какого-то пристального внимания). Т. о. маджзуб - это исламский аналог иудаистского мешугге в его мистическом смысле, а с православным юродивым в данном случае нельзя провести никакой аналогии, кроме, разумеется, той, что и юродивый, и маджзуб воспринимаются обычными людьми помешанными, но при этом признается их определенная связь с силами высшего порядка.
Каким образом достигалось оговоренное божественное нисхождение - вопрос отдельный: оно могло быть итогом практикования целенаправленных мистических техник (полагавших в том числе и употребление наркотиков, хотя чаще всего этот метод суфиями отвергался и осуждался), равно как и результатом, что называется, "случайности", произошедшей как с мистиком, так и с человеком, не следовавшим суфийской дисциплине. Последний способ считался суфиями более истинным, ибо в соответствии с их взглядами нисхождение Божественной благодати зависит только от Воли Всевышнего, а не от человека, каким бы праведником или знатоком Божественной Истины он ни был.
В отличие от юродивого и мешугге, которые, несмотря на отдельные нюансы, основательно определены, маджзуб служит источником нескончаемых диспутов даже в теле суфизма, что уж говорить об исламе в целом, хотя не будет преувеличением сказать, что представители официальной религии относились с большой настороженностью и даже враждебностью к маджзубам. Неровное отношение самих суфиев к маджзубам объясняется в том числе и тем, что в исламской традиции, в отличие от иудаистской и православной, различие между одержимым Богом и одержимым Дьяволом (Иблисом) не прослеживалось столь явно. Суфии не обращали внимание на форму поведения одержимого (одержимый Богом мог вести себя столь же буйно и неистово, как и одержимый Дьяволом - как, впрочем, и некоторые юродивые и мешугге), но, осознавая нечеловеческий источник информации, раздающейся из уст одержимого, пытались определить, от кого она исходит - от Бога или Дьявола. Эта проблема волновала самого Мухаммеда - хорошо известна история с 19 и 20 айатами 53 суры Корана, которые пророк заменил, посчитав их первоначальный вариант результатом внушения шайтана.