Ближе к выходу из штольни заняли позицию те, у кого было оружие. Их назвали ударным отрядом. Они укрылись за тяжелыми бетонными плитами. Снаружи были выставлены четыре дозора, по два человека в каждом. Остальные вооружились кто чем мог. В ход пошли куски железа, резцы от токарных станков, гаечные ключи.
Прибежали сразу два связных из дозора.
— С западной стороны доносятся выстрелы и гул моторов. С зенитных позиций слышны голоса, говорят по-немецки.
Что это может значить?
Прибежал третий связной:
— Туда, где лежат расстрелянные из четвертой пещеры, подъехали машины. Был слышен разговор по-английски. Машины уехали.
Старший лейтенант предложил послать вооруженную разведку — обследовать весь лагерь. Спустя несколько минут разведчики исчезли в темноте. Ушли на свои посты и связные дозоров.
Прошло, может быть, полчаса, и все услышали выстрелы. Баранников и старший лейтенант выбежали из штольни. Редкие одиночные выстрелы доносились с запада.
— Дема, быстрей беги туда!—приказал Баранников.— Если это стреляют наши разведчики, передай им приказ, чтобы не ввязывались в бой и быстро отходили сюда. У нас слишком мало оружия и боеприпасов.
Демка помчался через лес.
Оказалось, что это стреляли не разведчики. Вернувшись вместе с Демкой, они рассказали, что возле западных ворот оставлена группа эсэсовских солдат, человек десять, не больше. У них есть грузовик, который с заведенным мотором стоит чуть поодаль. С той стороны ворот по шоссе кто-то ехал к лагерю, и эсэсовцы начали стрелять. Вот и все.
— Дайте мне пятерых бойцов и одну гранату,— попросил, старший лейтенант,— я возьму эсэсовцев.
Сначала Баранников был категорически против — он был уверен, что поблизости есть еще гитлеровцы. Но старший лейтенант не отставал, он прямо дрожал от нетерпения по-военному схватиться с врагом.
— Пустячное же дело. Одной гранаты хватит,— почти умолял он.
И Баранников уступил.
Старший лейтенант провел эту операцию молниеносно и без потерь. Его пятерка захватила четверых эсэсовцев, грузовик и принесла десять автоматов, ящики с патронами, гранаты.
Заключенные потребовали немедленной казни эсэсовцев. Их окружила плотная, грозно гудящая толпа. Баранников чувствовал: достаточно одного слова или движения — и эсэсовцы будут растерзаны.
— Подождите, товарищи! — крикнул он, пробиваясь к эсэсовцам.— Их надо допросить и узнать у них обстановку.
Толпа расступилась. Эсэсовцев отвели в глубь штольни, и Баранников с Борсаком стали их допрашивать. Эсэсовцы рассказали, что оставлены в качестве заслона и должны были по крайней мере до утра не дать американцам войти в лагерь через западные ворота, а затем отступать на восток. Они рассказали о западне, которая ожидала узников на шоссе.
Баранников видел, что удержать заключенных от самосуда вряд ли удастся, они ждут только, когда кончится допрос. Но он твердо знал, что допустить этого не имеет права, хотя и сам не прочь был бы разрядить обойму в этих съежившихся от страха палачей.
Закончив допрос, он обратился к заключенным:
— Спокойно, товарищи, сейчас мы их будем судить.
— Зачем? — раздался возмущенный крик.— А они нас судили?
— Делать так, как они, мы не будем! — крикнул Баранников.— Приказываю прекратить разговоры!
В наступившей тишине Баранников обратился к эсэсовцам и потребовал назвать свои фамилии. Все четыре фамилии он предложил узникам запомнить, чтобы затем внести их в обвинительный документ. Сотни людей вслух и про себя повторяли четыре немецкие фамилии.
— Какой будет приговор? — спросил Баранников.
— Смерть! — на едином дыхании прозвучал многоголосый ответ.
Эсэсовцев вывели из штольни, и группа бойцов ударно- . го отряда под командованием старшего лейтенанта привела приговор в исполнение.
— Правильно, русский! — кричали Баранникову со всех сторон.
Людям пришлось по душе, что все сделано достойно и по форме.
Начало светать. Во все стороны лагеря были посланы разведчики. К Баранникову подошел Шарль Борсак и с ним десятка полтора французов.
— У нас возникла идея,— волнуясь, заговорил Борсак.— Сесть на грузовик и попробовать спасти тех, кого погнали в западню. Вот мои товарищи — добровольцы на это дело. Ведь там наши соотечественники, надо спасти их.