– Прошу прощения, что утомил, – довольно миролюбиво говорит криминаль-инспектор. – Все вопросы заданы, ответы получены, осталось подписать протокол. Благодарю за гражданскую активность и выполнение долга свидетеля.
А он не такой плохой, как может показаться!
Но и я не такой глупый, чтобы верить в его миролюбие.
Глава 7
Альпийский стрелок
– Они мне стали сниться в последние годы. Все четыреста человек. Весь батальон. Солдаты совсем молодые, офицеры немного постарше… Я вижу их лица, и мне кажется, что это не плод воображения – именно такими они и были в действительности. Бледный, астеничный капитан с рыжими усами, почти как у вас… Лейтенант – альбинос, щеки в веснушках, красные глаза… Небритый майор – узкое, смертельно усталое лицо, впалые щеки. Горбоносый нерусский солдатик из горских народов… Если поднять в архиве личные дела, я узнаю всех по фотографиям. Удивительно! Ведь я не мог их рассмотреть: они были далеко внизу – крохотные фигурки в маскировочных халатах… Одно движение вот этой руки – и их не стало!
Герр Дивервассер поднял правую ладонь с глубокой линией судьбы и длинной линией жизни. Сухие пальцы чуть согнуты и напряжены – как будто он собирался разрубить кирпич.
Мы сидим в ресторанчике «Императорский павильон», расположенном в замке Шенбрунн. Кто-то из австрийских монархов любил, гуляя по парку, выпить рюмочку-другую под легкую закуску, – для этой благородной цели и был возведен павильон. Вполне царский – высокий круглый зал восемнадцатого века, дубовые панели с золоченой отделкой, венецианские зеркала, выразительная фреска на куполе, громадная хрустальная люстра на длинном подвесе. Сейчас в заснеженном парке ни одной живой души, если, конечно, иметь в виду человеческие души: вокруг зоопарк – иногда взрыкивает лев, воют волки, в окно видно, как в просторном стеклянном вольере неспешно прогуливается жираф. Но человеческих особей в обозримом радиусе нет.
– Вы видели когда-нибудь сход лавины? Миллионы тон снега, льда, камней, осколков скал – адское варево, выплеснутое из огромной кастрюли зимней преисподней! Вся эта чудовищная масса сжимает воздух и гонит впереди с огромной скоростью… Дикий гул наполняет окрестности. Ударная волна срывает с людей одежду и убивает их раньше, чем настигает лавина… А потом наступает мертвая тишина, только по инерции звенит в ушах. И рыхлое снежное поле с черными каменными надгробьями…
Я смотрю на желто-пятнистого жирафа. Пустынный камуфляж не годится на белом фоне. Ему бы поменять маскировочный костюм «Пустыня» на более подходящий «Снег», но природа не предоставила длинношеему красавцу такой возможности.
– Зато лавина хоронит их навсегда: хоть десять человек, хоть сорок, хоть четыреста…
Честно говоря, эти воспоминания о драматических событиях шестидесятилетней давности меня изрядно напрягают, тем более что давно пора переходить к делам сегодняшнего дня… К тому же перед нами остывают сосиски, а в пивных кружках медленно опадает роскошная плотная пена. Я хочу есть и пить, но приступать к трапезе одному невежливо. Доверительные отношения между людьми во многом зависят как от умения откровенно говорить, так и от способности внимательно слушать. И мы оба это хорошо знаем.
– Одним движением руки я отправил на тот свет четыреста человек! Временами задумываюсь: сколько жертв на счету самых кровавых убийц всех времен и народов? У вас в России маньяк убил больше пятидесяти, в Бразилии – двести… Получается, я побил все рекорды? И про меня можно писать в Книге рекордов Гиннеса?
Я не знаю, что ответить, поэтому подкатываю глаза и делаю неопределенный жест руками. Его можно истолковать и как сочувствие, и как несогласие.
Герр Дивервассер провел ладонями по лицу, будто умылся насухую. Сегодня от его обычной спокойной невозмутимости не осталось и следа, он явно взволнован. И глаза воспалены, как при бессонице.
– Но они начали обходить нас с двух сторон, брать в клещи… Конечно, господствующая высота дает преимущества, но при большом численном превосходстве противника отнюдь не решающее. К тому же у них были минометы, и они вполне могли обрушить лавину на нас! Тогда я бы лежал мумией в вечной мерзлоте, а веснушчатый альбинос рассказывал где-нибудь в Курске за кружкой пива о том бое… Что лучше?
– Смотря для кого. Для альбиноса лучше пить пиво, тут даже думать нечего! – Конечно, такой ответ вряд ли мог успокоить мятущуюся душу, но он на сто процентов соответствовал действительности.