Практикантка пожимает плечами и возвращается к бранчливому старику в инвалидной коляске, продолжая терпеть его оскорбления.
– Эд Портер, что вы натворили? – ругается она. – Что вас напугало до усрачки? Так вот почему опять?
Она берется за ручки коляски и разворачивает ее к двери, в которую ты только что вошла.
– Ах ты черная образина, ты что, не слышишь меня? Давай туда! – вопит и хнычет человек в коляске.
– Сидите тихо, – говорит практикантка сквозь зубы. – Все тут загадите своим дерьмом.
Мистер Портер поднимает палку, которая лежит у него на коленях, и пытается крюком зацепить шею обидчицы.
– Грязная черная шлюха! – ревет он женщине, которая катит его.
Пациент пыхтит, словно легкие у него, как и суставы, изъедены артритом.
Раз – и взбесившийся старик по дуге поднимает палку. Два – и он с силой опускает ее на плечо практикантки.
Кресло катится в твою сторону. Эду Портеру удается повернуть колесо и остановить его. Практикантка бегает вокруг кресла, как спутник вокруг планеты, и пытается ухватить добычу.
– Мистер Портер, простите! – кричит наконец она с безопасного расстояния. – Не делайте вид, будто вы не знаете, что наделали. Я лишь хочу выполнить свою работу.
Она подходит к креслу и пытается оторвать руки пациента от палки. Но Эд ее удерживает и колотит практикантку по спине с криками:
– Черная шлюха! Мерзкая сука!
– Санитарка! – кричит практикантка той, кто тебя сопровождал. – Идите сюда. Помогите мне с ним справиться!
Санитарка, которая треплется на посту, оборачивается и пожимает плечами, сообщая, что идет обедать.
– Не смейте ко мне прикасаться, – ревет Эд, победно размахивая палкой.
Звучит гонг на обед. Ты вместе с остальными пациентами тянешься в столовую.
– Мистер Портер! Я не повезу вас к столу в таком виде. Если вы потом проголодаетесь, я и пальцем не пошевелю, чтобы вам помочь.
Руки старика обхватывают резиновые колеса кресла. Сучковатые пальцы скользят по металлическому ободу.
– Эй, друг, подсоби. – Боль и обида искажают его лицо.
Высокий молодой мужчина, лоб которого вдавлен в синие глазницы, из которых когда-то смотрели глаза, оборачивается – слишком неуверенно, слишком медленно. Он останавливается. Одно колено согнуто, стопа в воздухе. Так же медленно мысль пробирается в его голову, наконец зажигая глаза. Время для этого юноши, Рудольфа, разрослось бесконечно. Он, как во сне, приближается к мистеру Портеру.
Рудольф везет мистера Портера к столу, а тот злобно таращится на практикантку и машет палкой. Ухмыляясь, она благоразумно отходит и смеется:
– Иве! Эй, вы, мистер Портер, что я могу сделать, если вы так хотите есть? Ну, поедите вы, а может, сделаете что-нибудь еще, и что тогда? Я все равно приду и переодену вас.
– И вам хорошего дня, – великолепно разделывается Эд с мучительницей.
В потоке теней, шаркающих к своим местам, ты проходишь мимо Эда, ища, куда сесть.
– Вы здесь из-за наркотиков? – спрашивает Рудольф, дрейфуя уже по собственным делам.
Ты качаешь головой.
– А у вас есть? – Голос Рудольфа плывет стелющимся по горам туманом.
Печаль юноши останавливает тебя на полдороге, ты смотришь на него.
– Я ведь уже рассказывал вам, правда? – спрашивает он.
– Эй, Рудольф, идите есть. Вы тоже, Тамбудзай! – кричит практикантка.
– Они… проделывают там отверстия, – грустно говорит Рудольф. – Этим… дымом. Так что ветер дует… прямо насквозь. Да, они этого и хотели. И все вываливается. – С удовлетворенным видом он проходит дальше.
Ты находишь свободное место напротив мистера и миссис Ван Билов. У нее розовый бант в волосах, на нем костюм и галстук. На самом деле у них разные имена, но они твердят всем, кто может их слышать, что женаты. Они держатся за руки и едят, прижимаясь друг к другу, пока практикантка не просит их соблюдать за столом приличия.
Ты садишься и видишь, как Рудольф опять застыл на полушаге. Ему требуется немало времени, чтобы опустить ногу.
Рядом с тобой, через угол стола, низко склоненная женская голова. Клоки мягких седых волос окружают голову соседки наподобие нимба. Когда ты садишься, она поднимает голову:
– Привет, дорогая.
Ее лицо сплошь прозрачная кожа, тонкая, как яичная скорлупа. Когда женщина улыбается, эта кожа сморщивается на хрупких скулах. Она так рада, что ты села рядом с ней, что губы ее натягиваются на десны.
Слабыми пальцами она поднимает ложку, которую уронила, когда здоровалась с тобой, и старательно ест суп, положив возле тарелки зубной протез.