Ты молчишь в ответ, и Трейси делает паузу. Вы опять говорите о школе, как хорошо было бы чаще видеться с бывшими одноклассницами, затем разговор сворачивает на страну, которая катится ко всем чертям. Официант все время подносит вам новые заказы. Вы смеетесь. Солнце заходит.
Через несколько часов ты пошатываясь идешь по незакрепленным булыжникам мостовой, издавая много шума. Пытаясь попрощаться, хлопаешь подругу по плечу, попадая в черный бархат ночи. Трейси тоже считает, что все ужасно весело, и, когда ты принимаешь ее предложение отвезти тебя домой, за локоть ведет тебя к своему «Паджеро».
Остановившись у уличного фонаря, она сообщает, что в агентстве стало просто невыносимо и вскоре после тебя она тоже ушла. На углу Черчилль-авеню красный огонек светофора мигает и гаснет, оставляя вас в темноте. За перекрестком три-четыре уличных фонаря подряд не горят, потом один горит. В темных провалах между лужами слабого желтого света кружатся и бьются о лобовое стекло насекомые, вечным инстинктом летящие на свет.
«Кр-р, кр-р», – кричат кузнечики, когда внедорожник останавливается у ворот Ньяши. Сайленс не выходит отпереть замок. Ты перелезаешь через провисшую колючую проволоку и, пошатываясь, идешь по изрытой кукурузной дорожке к дому кузины.
Глава 14
Впервые с тех пор, как ты покинула хостел, точнее с тех пор, как ушла из рекламного агентства под предлогом того, что выходишь замуж, сердце спокойно бьется в груди. После целой эры несчастий ситуация наконец-то складывается для тебя не катастрофически, а благоприятно. И этим стечением обстоятельств, о котором ты так мечтала, ты прежде всего обязана встрече с Трейси Стивенсон. Почти не позволяя себе надеяться, ты, сжав зубы, приготовилась к более длительному ожиданию, но благодаря бывшей коллеге оно сократилось. Пообещав не теряться, она записала твой телефон и дала тебе свой. Ты рада, что, любезно соглашаясь со всем, что говорила Трейси, не проявив грубости, не выказав обиды, ты поспособствовала перемене в жизни. Ты объясняешь улучшение положения первым обедом в холле больницы. Именно тогда вдова Райли, пусть и полоумная, открыла тебе, как меняется восприятие, в том числе у таких, как ты. Дала трещину самооценка, и через нее ты начала медленно дрейфовать от смиренности, для которой, как тебе думалось, ты рождена и на которую обречена. Оставаясь одна в комнате, ты тихо смеешься, вспоминая, как старушка принимала тебя за собственную дочь. Развивающиеся отношения с белым немецким зятем еще больше усиливают внезапный оптимизм.
Ты с удовлетворением отмечаешь, что в доме кузины ты единственная, кто испытывает такую уверенность. Май Така приходит на кухню в понедельник, прилагая усилия, чтобы казаться благодарной за поход в кино. Жалкий спектакль как на ладони, и Ньяша быстро вытягивает из служанки, что да, вечером после кино она сидела с маленьким Такой и, к его восторгу, демонстрировала ему проделки Ананси. Однако вмешался Сайленс, который запретил Май Таке забивать мальчику голову иностранной чепухой. На следующий день он взял Таку с собой. С тех пор Май Така их не видела и сошла бы с ума, если бы не получила весточку от невестки, чей сын работает через несколько улиц, что Сайленс привел мальчика к его бабушке, но поскольку денег на него не дал, Май Таке, если она хочет, чтобы мальчик учился дальше, придется внести солидный школьный взнос, а еще заплатить за его метрику. Сам Сайленс домой не вернулся, и она подозревает, что он провел все это время в объятиях четырнадцатилетней любовницы. Май Така заявляет, что испытывает облегчение от того, что ее не избили, и благодарит Бога за такое завуалированное благо, что муж, похоже, сгинул. Под конец она жалеет лишь о том, что не отвела сына к своей матери, но философски заключает: тут мало что можно сделать; ведь ребенок, если отец известен, принадлежит семье по отцовской линии. Забота о Май Таке добавляет Ньяше хлопот, которых у нее и без того хватает с семинаром и в семье.
Ты же, наполненная внутренним спокойствием, брызжешь энергией. Но направить внезапные жизненные силы особо некуда. Когда семья укладывается спать, ты начинаешь смотреть в ночь. Надеясь наткнуться на полезные таблицы, листаешь детскую энциклопедию, которую Ньяша и Леон купили детям, но она на немецком, и речь в ней идет исключительно о Северном полушарии. Когда об этом узнает двоюродный зять, он вспоминает старых «Птиц Африки», которых купил еще в Кении. Он ищет книгу несколько дней, и, когда наконец находит, ты часами сидишь на балкончике с книгой и биноклем, карандашом отмечая фотографии с изображением птиц, прилетающих в сад родственников. По утрам ты просыпаешься раньше обычного и тихо, тоненько подпеваешь щебечущему скворцу с бирюзовой грудкой, сидящему на чешуйчатой анноне у гаража. Потом бежишь в сад, проверяя, удастся ли тебе узнать других членов пернатой компании, и когда дело сделано, возвращаешься и делаешь себе кофе.