Я почувствовал взгляд Бориса на себе.
– Мне все равно, – бросил он спокойно. – Любая годится.
– Все равно?! – В голосе Софи прозвучало недоверие. После длительной паузы она сказала: – Ну ладно. Если тебе действительно все равно, игру выберу я. – Я слышал, как она встала. – Возьму вот и прямо сейчас выберу.
На тот момент ее хитрость сработала. Возбужденно вскочив, Борис вслед за матерью подошел к шкафу: когда они совещались перед грудой коробок, их голоса звучали приглушенно, словно они опасались отвлечь меня от чтения. Наконец они вернулись и снова сели на пол.
– Давай сразу ее и разложим, – проговорила Софи. – Можно одновременно и играть, и есть.
Когда я вновь перевел на них взгляд, картонка была разложена и Борис не без увлечения расставлял карточки и пластмассовые фишки. Поэтому я был удивлен, когда через несколько минут услышал слова Софи:
– В чем дело? Ты сказал, что хочешь именно эту игру.
– Да.
– Тогда в чем дело, Борис? Помолчав, Борис ответил:
– Я слишком устал. Как папа.
Софи вздохнула. Внезапно она сказала повеселевшим голосом:
– Борис, а папа тебе что-то купил.
Я не удержался и выглянул из-за края газеты. Софи послала мне заговорщическую улыбку.
– Можно отдать ему сейчас? – спросила она меня. Я понятия не имел, о чем она говорит, и ответил недоумевающим взглядом, но Софи встала и вышла из комнаты. Через короткое время она вернулась, держа в руках потрепанный самоучитель домашнего мастера, который я купил прошлым вечером в кинотеатре. Борис, забыв о своей мнимой усталости, вскочил, но Софи, дразня его, не отдавала книгу.
– Вчера вечером мы с твоим папой выходили в свет. Вечер был замечательный, и вот в самый разгар веселья папа вспомнил о тебе и купил вот что. Прежде у тебя ничего подобного не было – правда, Борис?
– Не внушай ему, будто это невесть что, – проговорил я из-за газеты. – Это всего-навсего старый учебник.
– Папа очень добрый, правда?
Я еще раз украдкой взглянул на них. Софи отдала Борису книгу, и тот опустился на колени, чтобы ее изучить.
– Отлично! – пробормотал он, листая страницы. – Просто замечательно. – На одном развороте он застрял и принялся его рассматривать. – Здесь показано все.
Он перевернул еще несколько страниц, и книга с резким сухим шорохом распалась на две части. Борис как ни в чем не бывало продолжал ее листать. Софи вначале наклонилась, но, увидев реакцию Бориса, снова выпрямилась.
– Она учит всему, – повторил Борис. – Отличная книга.
Мне стало ясно, что, говоря это, он рассчитывает, что его услышу я. Я продолжал читать. Через несколько секунд Софи мягко произнесла:
– Я принесу скотч. И книга будет в порядке. Софи вышла, а я продолжал читать. Уголком глаза я видел, что Борис по-прежнему листает книгу. Немного погодя Борис вскинул голову и произнес:
– Чтобы клеить обои, нужна специальная щетка.
Я продолжал читать. Наконец послышались неторопливые шаги Софи.
– Странно: я не нашла скотча, – пробормотала она.
– Отличная книга! – сообщил ей Борис. – По ней можно всему научиться, чему угодно.
– Странно. Может быть, скотч кончился? – Софи снова пошла в кухню.
Мне смутно вспомнилось, что рулончики липкой ленты хранились в том же шкафу, где и настольные игры, – в ящичке справа, у самого пола. Я уже подумывал отложить газету и приняться за поиски, но тут в комнату вернулась Софи.
– Неважно, – сказала она. – Куплю утром, тогда и починим книгу. А теперь, Борис, давай начнем игру, а то тебе скоро ложиться спать.
Борис не отозвался. Судя по звукам, я догадывался, что он все так же сидит на ковре и листает книгу.
– Хорошо, если ты не хочешь играть, – заявила Софи, – я начну одна.
Я услышал, как в стаканчике стучат кости. Читая газету, я невольно жалел Софи за то, как складывался вечер. Однако при той неразберихе, которую она создала, трудно было бы ожидать от нас чего-либо другого. А сверх того, нельзя было сказать, что она так уж поусердствовала за стряпней. Софи и не подумала приготовить, например, сардинки на треугольных кусочках поджаренного хлеба или кебаб из сыра и колбасы. На столе не было ни одного вида омлета, не было картофеля, фаршированного сыром, а также пирожков с рыбой. Отсутствовал и фаршированный перец. Не было хлебных кубиков, намазанных паштетом из анчоусов; не было продольных ломтиков огурца; не было даже крутых яиц, нарезанных клинышками с зигзагообразной кромкой. В довершение всего, она не испекла ни кекса с изюмом, ни кремовых пальчиков, ни даже швейцарского клубничного рулета.
Постепенно до меня дошло, что Софи встряхивает кости как-то не так. Собственно, вначале они издавали совсем другой стук. Сейчас она трясла их слабо и медленно – как будто в ритм какой-то мелодии, звучавшей у нее в голове. Встревожившись, я опустил газету.