Немецкие часовые на Лею не обращали внимания, она казалась им слишком юной, чтобы представляться опасность или стать желанной целью поживы. Еще не было массового партизанского движения, подполья, диверсий, а значит и придирок - строгого соблюдения комендантского часа.
Вот пошли уже деревянные одноэтажки... Лея подумала: вот она Сталинская эпоха, о которой многие вспоминают с ностальгией. А что в ней особенного, на улице, если есть техника, только немецкая, военная и даже начальство живет скромненько. Вот у них в двадцать первом веке лучше, а через тысячу лет на Земле и вовсе станет чудесно. Будет настоящая бескрайняя космическая империя.
А вот зачем вообще нужны религии? Ведь на обмане нельзя построить серьезную мораль... Вернее сделать общество нравственным! Как, например люди тонко чувствуют обман, не веря священникам, которые и сами себе не верят. Вот пример она видит золотой купол церкви... Но ведь понимает, что реально билет в рай поп не может продать, даже если бы Библии было словом Божьим. Вернее по строгому ортодоксальному понимаю Священного Писания, за деньги спасение души никак не купишь, как впрочем, без всякой пользы посредничество святых. Ибо один у нас Бог один и посредник между Богом и людьми Христос!
Одноэтажные дома тоже кончились, и Лея уже шла по обочине асфальтированной дороги. Уже совсем стемнело, но девочке не было страшно, так как она не одна шла восток. Многие люди даже, не очень лояльные прежде советской власти спеши из зоны немецкой оккупации. Вот двигалась небольшая группка ходоков, женщины, дети - человек восемь. Они видно тоже предпочитали идти ночью, когда не так жарко и пожалуй безопаснее, от настырных фрицев.
Лея пристала к ним, все-таки в темноте шагать одной неуютно, да и кто его знает, вдруг тут волки водятся. В Белоруссии лесов много, а времена куда более дикие.
По пути разговорились. Впрочем, Лея много спрашивала, а сама ловко уходила от вопросов. Легенду она себе придумала простую, было помощницей кухарки при барине, при советской власти пошла в школу, поэтому много о новых порядках не знает. Сейчас беженка и боится немцев. Разговор был прост и не интересен. Поэтому Лея переключилась на старшего из мальчишек, решив, что со сверстниками скорее найдет общую тему.
Мальчику уже было четырнадцать, и он собирался осенью вступить в комсомол. Довольно эрудированный попался, стал рассуждать о перспективах войны:
- Мы, конечно же, должны победить, пускай у противника пока больше танков и самолетов. На врага трудятся рабочие Франции, Польши, Голландии, Норвегии, Бельгии, Чехословакии и иных стран. Поэтому у противника по есть фора в технике, и он может наступать. Но затем, когда наступит осенняя распутица и посыплет снег, их техника превратиться груду ржавых обломков.
Ну, а русский солдат всегда был лучше немецкого.
Лея подколола мальчишку:
- А если они Москву возьмут, то и конец войне?
Пацан без обидняков ответил:
- Бонапарт тоже брал нашу столицу и был все равно бит. Так что и это Гитлеру не поможет. Не говоря о том, что если немцы продвинутся далеко вглубь, то наши партизаны перережут им коммуникации.
Лея ехидно осведомилась:
- А почему ты тогда сам идешь на восток, а не партизанишь в тылу.
Мальчишка без обидняков ответил:
- Мы из семьи комиссара, и нас иначе ждет смерть. Найдутся подонки, что заложат. Поэтому переход в безопасное место делаем.
Девочка вдруг всплакнула:
- У меня ноженьки болят, а больше идти не могу!
Подросток-пионер посадил её себе на плеч и пообещал. Скоро будет привал. Потерпи.
Прочие мальчишки не жалуются, меряют каменистую обочину черными пятками, женщины тоже молодые и крепкие. А вот у Леи уже мучительно ноют ноги, непривычна она к долгим переходам. Хорошо еще в кроссовках не чувствуешь мелких камней обочины, что было бы если она их оставила для безопасности? И как это мальчишки голыми подошвами камешки терпят. Вообще Лея пока почти и не видела обутыми пацанов не старше четырнадцати, девочки по-разному, босоногих вроде бы даже меньшинство, а мальчики, словно у них мода такая. Мужество в себе воспитывают что ли?
Лее было унизительно жаловаться и она, стиснув зубы, терпела боль и усталость.
Заночевали он на расцвете в большом стоге сена. Поели перед сном скромно, а Лее достался лишь черствый хлебец. Девочка пожалела, что не взяла с собой еды, хотя тогда нести было слишком уж тяжко.
Так она и уснула в одежде и в сене. Натуральная бродяжка.
А следующий день снова дорога. Пару раз их обгоняли колонны доставляющие фрицам подкрепления. После обеда вошли в село, Лея хотела купить еды за деньги, но глядя на синие советские купюры жители деревни только отрицательно мотали головой.