— Чума пади на его лысину. — Тагир вкратце пересказал стажеру ход разборки с Фашистом. — Я заявил, что сошлись на сумме в шестьсот монет. Фашист орал, как потерпевший, что продешевили, обещал меня на счетчик поставить. Благо Кулак с Доком подтвердили мои слова. Взял триста, а со шкурой мы пролетели, увы. Чистых восемьсот монет, а то и вся тысяча! Приведенную Тагиром Клариссу — странное дело — в тот вечер ни один из бандитов не тронул и пальцем. Словно все о ней на время забыли — ни Фашисту, ни Жоре, ни их подручным вдруг стало не до нее — вся шайка-лейка готовилась к предстоящему пиршеству, заполучив половину змеи. Обычно новоприбывшим женщинам выпадало пережить пару-тройку особенно ужасных дней и ночей, пока вся банда по нескольку раз близко знакомилась с прелестями несчастных. Почему же в этот раз бандиты изменили своему правилу?
Не отходя от разделочного стола, охотники за вечер распродали около пятидесяти килограммов мяса из своей доли, поправив благосостояние на полсотни монет, корзину овощей-фруктов, двадцать литров питьевой воды, пять порций молока, пару килограммов чистого «металл-микса», слиток свинца, бутылку местной сивухи и пригоршню разнокалиберных патронов. Между делом Тагир поведал, что мясо змеи со временем сильно теряет во вкусе и не пригодно к долгому хранению в вяленном или засоленном виде. Другой возможности сохранить пищу у охотников не было. Степная змея являлась чем-то вроде деликатеса и ее сочное жирное мясо ценилось исключительно высоко. Поэтому никто из платежеспособного населения базы не остался без сытного и вкусного ужина. Для себя охотники оставили больше десяти килограммов отборной вырезки, замариновав ее под плотным гнетом. Два последующих дня продолжалось состязание в кулинарном искусстве между Таей и Хантером.
А разговоры на базе не утихали полдекады — до прихода каравана.
Объевшись шашлыков с гарниром из тушеных овощей, Тагир потащил Хантера в местный бордель. Выручку наставник поделил поровну по сто семьдесят пять монет, после чего предложил, как следует отметить удачу и окончание стажировки. Молодой упирался лишь для виду, долгое воздержание его самого порядком тяготило.
— К Лому пойдем. Фашист, падла, ободрал вчистую, так не платить же ему за девок, которых я сам же ему и привел! — выдал радостный от удачного дня Тагир. Инцидент с людьми Лома, пережитый недавно стажером вроде бы исчерпался сам собой и в заведении Лома их приняли как родных. Впрочем, там так принимали любого — были бы деньги. Хантер выбрал девицу по кличке Рыжая Бестия, которая сполна оправдала и свою кличку и заплаченные ей двадцать пять монет. В объятиях ласковой и страстной проститутки Хантер на время позабыл все горести, страдания и обиды, пережитые за последние десять дней в этом странном и страшном мире. Рыжая, свернувшись калачиком, положила свою головку ему на грудь. Толи думая о чем-то своем, то ли чутко слушая как бьется сердце мужчины, сердце победителя. Поглаживая пышное каре каштановых волос (она здесь больше полугода или минимум два сезона, сколько же ей пришлось пережить!) стажер подводил итог декады. Жив, здоров, сыт, удовлетворен. Осталась самая малость — завоевать свободу.
На следующий день, Хантер с Тагиром без особых хлопот добыли неподалеку от базы тройку взрослой саранчи и прошлись по ловушкам. В этот раз добычу помогли донести два работника, не имевших своего снаряжения, чтобы охотится самостоятельно. Сдав ляжки на рабскую кухню под расписку, охотники оставили обработку вырезки на совести поденщиков. Двое недавно освобожденных рабов всячески демонстрировали честность и трудолюбие.
Прихватив бутылку сивухи и пару разогретых на огне змеиных шашлыков, напарники отправились к оператору конвертера. Для маскировки захватили бак с полностью вываренными змеиными позвонками. Тая приготовила превосходный целебный бульон, который утром разливала всем жильцам дома за символическую плату, а некоторым рабам украдкой и вовсе задаром. — Ты в прошлой жизни взятки давал? — вкрадчиво поинтересовался Тагир.
— Случалось. — в своей манере ответил Хантер.
— Тут все, как и там — не подмажешь, не проживешь. Сам я это местное дерьмо не пью и тебе не рекомендую. Док эту дрянь даже для дезинфекции брезгует использовать.
— Дыра, судя по роже, не дурак заложить за воротник. — догадался Хантер.
— Мы коварно воспользуемся этим обстоятельством. Ты же мыться регулярно хочешь? — Ежу понятно. А что, много воды нальет? — Не совсем. Будет приписывать нам чуток лишнего каждый раз при сдаче ресурса. В конце декады с Фашиста получим больше положенного. Он все равно курс в свою пользу устанавливает, так что обмануть эту свинью не грех.
— А разве объем воды нельзя высчитать?
— Да кто это будет делать? У Фашиста же свой источник. Вторичной водой он брезгует.
— Если нам больше, то за счет кого-то? Сам говорил, за кражу воды — смерть.
— Смекаешь. Когда от многого берешь немножко, это не кража, а дележка.
— Ага. — поддержал напарника Хантер — Сколько у Фашиста не своруй, а своего не вернешь…
— Это точно! — радостно согласился Тагир — Во-первых, конвертер — квазиживая штуковина. У него корни достигают водоносного слоя, так что в плане воды от нас он вполне независим. Рабов, что его дерьмом и мхом набивают из последних сил мы не обворуем. Вонючка не только пердит на всю базу, но стравливает излишки воды, когда ему вздумается, причем каждый раз объем колеблется. Думаешь, с каких барышей Дыра с напарником все время на изрядной кочерге? Он десять ведер Мичурину официально сдает, а еще десять за пузырь и закусь. Мичурин сам не пьет — однако построил себе самогонный аппарат и его работницы все время доят тлю на бражку. Все уже давно оговорено, сейчас просто подтвердим уговор и все. А то в последних расписках он жадничать стал, намекает, что пора бы.
Дыра пришел в бурный восторг и от бухла и от шашлыков. Тем более, что мясо получилось мягким — а мясорубка у Дыры выглядела как мечта стоматолога или кошмар дантиста. Все зависит с какой стороны рассматривать объект — с финансовой или эстетической. Не утруждая себя наполнением посуды, Дыра продегустировал продукт "Мичуринского ЛВЗ" прямо из горла.