Прозвенел гонг, когда я встал, и Ромен совершил ошибку, бросившись на меня. Он успел нанести один удар, пока мое внимание было рассеяно. Вот и все. Один удар в челюсть, который я даже не заметил.
Зверь, бушевавший во мне, не собирался позволить этому ублюдку встать на моем пути. Я наносил дикие, беспощадные удары один за другим, не давая ему возможности защититься или парировать.
Когда он рухнул на пол, рефери подошел ко мне, словно ожидая, что ему придется сдерживать меня, но мне не хотелось задерживаться на ринге ни на секунду дольше, чем нужно. У меня на уме было только одно.
Спрыгнув с платформы, я устремился в толпу, которая была на взводе. Неожиданное нападение привело их в неистовое состояние, что затруднило прокладывание пути через хаос. Некоторые хотели поздравить меня. Другие кричали от злости.
Мне было наплевать на всех.
Срывая перчатки и бросая их на землю, я отталкивал людей с дороги, пока она не оказалась в пределах досягаемости. Единственный способ вывести ее в целости и сохранности — это взять на руки, поэтому я одним движением поднял ее и продолжил движение к выходу.
Толпа редела по направлению к выходу. Наращивая темп, я проносился мимо всех знакомых и не останавливался, пока мы со Сторми не оказались в раздевалке. Одни.
Я поставил ее на ноги и захлопнул за нами дверь. Только тогда мне удалось обрести некое подобие контроля над неровным дыханием и колотящимся сердцем. Но я не стал медлить, потому что мне нужно было знать, в чем дело.
Повернувшись к ней, обхватил ее лицо, заставив глаза встретиться со своими. Мои руки воняли от пота, но мне все равно. Главное, чтобы со Сторми все в порядке.
— Что-то случилось? Тебя кто-то обидел?
Она медленно и неуверенно покачала головой.
— Я в порядке, — голос такой чертовски тихий, что это была даже не она — не та Сторми, которую я знал. Что, черт возьми, произошло, что так сильно ее расстроило? Если она не пострадала, тогда что?
Я стащил с ее головы парик и отбросил в сторону. Она стянула с головы шапочку и распустила свои золотистые волосы. Боль пронзила мою грудь. Она была чертовски красива — просто ангел.
Мой ангел.
— Какого хрена ты здесь делаешь, Сторми? — слова прозвучали резко. Я и так был на взводе, но эти слова все еще звучали в моей голове, разжигая гнев. Я не имел права считать ее своей.
Если не твоя, то чья?
В груди все сжалось, когда я вспомнил, как она уходила из клуба с другим мужчиной. Такая энергичная девушка, как Сторм, рано или поздно оказалась бы с кольцом на пальце. Готов ли я принять это?
— Микки. Она хотела прийти.
Я был так занят, что даже не заметил Микки.
Сторми продолжила: — Мы собирались посмотреть, как ты дерешься, но... я не смогла... остальные были другими. Я не смогла... — остекленевший взгляд остановился на моей разбитой скуле, затем перешел на каждый синяк и царапину, словно она составляла каталог повреждений. Убеждала ли она себя, что со мной все в порядке?
Это плохо. Я был слишком на взводе, а она — слишком хрупкой. Мы собирались сделать что-то, о чем потом будем жалеть.
Мне нужно уйти, но у меня не было ни единого шанса. Я хотел почувствовать ее. Попробовать на вкус. Убедить себя, что она целая, здоровая и моя.
Черт.
Мне нужно владеть ею.
Может быть, когда попробую ее, одержимость ослабнет. Возможно, во многом я сам виноват в том, что говорил себе, что она запретна. Если это так, то, возможно, смогу освободиться от нее одним быстрым трахом. Я бы увидел, что в ней нет ничего особенного, и пошел дальше.
Мой член был уже твердым, готовым и нетерпеливым. Ему все равно, какими доводами я пользуюсь, лишь бы его погрузили туда, куда он хотел.
Сторми прикусила губу и посмотрела на меня сквозь густоту черных ресниц.
Воздух вокруг задрожал, когда последние нити моего самоконтроля ослабли.
Я повел ее назад, срывая с себя обмотки, чтобы освободить руки. Не хотел, чтобы что-то мешало мне прикасаться к ней. Чувствовать, как ее тело дрожит и содрогается подо мной.
Прижавшись спиной к холодным металлическим шкафчикам, она была в моем распоряжении до тех пор, пока за нами не открылась дверь.
Мои глаза оставались прикованы к ее.
— Убирайся к чертовой матери, — рявкнул я.
— Здесь все в порядке? — Бишоп. Надоедливый ублюдок.
— Все в порядке, пока ты не исчезнешь, — прорычал в ответ.
Дверь со щелчком захлопнулась, и я понял, что он получил сообщение и больше не позволит себе прерывать разговор.
Я скинул пиджак с ее плеч. Наконец прервав наш взгляд, медленно опустил глаза на ее грудь, вздымавшуюся под тонкой тканью топа. Как мотылек, которого тянет к пламени, моя рука поднялась, чтобы сжать ее грудь. Это было непроизвольно. Так же необходимо, как дышать.
Я закрыл глаза, наслаждаясь ощущением теплого тела в своих объятиях. Сколько раз, черт возьми, я представлял себе этот момент?
Сторми задохнулась от первого прикосновения, но не остановила. Более того, ее грудь вздымалась от тяжелого дыхания, еще сильнее прижимаясь к моей ладони.
— Я не понимаю. Я думала, ты не... — она сделала паузу, словно не желая продолжать свою мысль.
— Что я?
— Не хотел иметь со мной ничего общего. Ты ведешь себя так, будто я заноза в твоей заднице.
— Ты — заноза в моей заднице, — голос был таким же грубым и неумолимым, как и потребность обладать ею. — Но это не значит, что я не хочу зарыть свой член глубоко в тебе.
Ее глаза слегка расширились, а зрачки увеличились. Ей нравилось, когда я говорил пошлости. Господи, она не могла быть более совершенной.
— Брюки. Снимай.
Она начала подчиняться, дошла до того, что опустила молнию, но потом остановилась. Ее брови сошлись.
— Мне нужно знать, почему, Торин.
— Почему я хочу тебя трахнуть?
— Почему ты пришел за мной, — уязвимость смягчила ее голос.
Ответ был прост.
— Потому что я был тебе нужен.
Я знал это до мозга костей. Ей нужна была моя помощь, и никакая сила на земле не смогла бы остановить меня после этого.
Я запустил большие пальцы в ее брюки и потянул их вниз. Она могла попросить меня остановиться, но я не спрашивал разрешения.