— Черт, ты будешь выглядеть невероятно с моей спермой на спине, — я успокаивающе погладил разгоряченную кожу. — Ты трогаешь себя, когда остаешься одна?
— Да.
— Покажи мне.
Мне понравилось, как она сразу же подчинилась, только опустила взгляд на раковину.
— Смотри на меня.
Как только ее глаза встретились с моими, я резко вошел в нее. Это было так чертовски хорошо, что мои руки стиснули ее бедра до боли. Я глубоко дышал, то вдыхая, то выдыхая, стараясь держать себя в руках и не трахать ее, как чертово животное.
Когда начал двигаться, губы Сторми разошлись, а ее рука набрала скорость. Она не просто следовала инструкциям, она чувствовала это. Потерялась в моменте со мной.
К черту. Сдержанность переоценена.
Я положил руку ей на поясницу и наклонил ее вперед.
— Ты сводишь меня с ума, черт возьми, — рваные слова были единственным предупреждением для нее, прежде чем я ворвался в нее, неустанно стремясь к здравому смыслу. Как будто где-то глубоко внутри нее мог найти лекарство от безумия, которое терзало меня.
Сторми не просто устояла перед моим напором — она со всей силой вжималась в мои толчки, словно это она трахала меня. Скакала на моем члене, не сводя с меня глаз. Это зрелище разворошило мою ДНК, и во мне не осталось ничего, кроме самых первобытных базовых инстинктов. Мое тело сжалось в готовности продержаться еще немного, а губы разошлись, издав дикий рык. Когда в воздухе раздался собственнический рев, внутренние мышцы Сторми сжались вокруг моего члена, как в гребаном кулаке. Она издала сладострастный стон, когда ее настигла разрядка. Волна за волной ее тело сжималось и разжималось, увлекая меня за собой на край обрыва.
Никогда в жизни я не испытывал ничего более фундаментально первобытного.
Мне пришлось обнять Сторми и прижать к себе, чтобы удержать в вертикальном положении, по всему ее телу проходила дрожь. Наша грудь вздымалась одновременно, пока мы приходили в себя и осмысливали то, что произошло. Не то чтобы это можно полностью переварить или понять, — так же, как беспорядочный хаос торнадо, налетевший без объяснения причин. Эта всепоглощающая химия сделала нас бессильными.
Как только вновь обрел крупицу здравомыслия, я ослабил хватку и позволил ей повернуться ко мне лицом. Ее спутанные, мокрые от пота волосы падали густыми волнами на лицо. Я смахнул их через плечо, обратив внимание на то, что ее грудь все еще обнажена. Ее легкие на секунду замерли, когда я запустил палец в чашечку лифчика и поднял его над грудью.
Я впервые увидел всю ее татуировку и понял, что она была нанесена поверх шрама. Обычно был виден только верхний край, выглядывающий из-под рубашки. Три цветка в полном цвету и пчела, жужжащая над ними. Я должен был догадаться, что это будет что-то простое, но женственное. Это так... по-настоящему. А вот шрам удивил. Похоже, что это был ожог, хотя из-за оттенка чернил его трудно разглядеть.
— Что случилось? — Я начал обследовать кожу, но Сторми отстранилась и поправила топ.
— Автокатастрофа, — она отвела глаза.
Я мог бы сказать, что это последствия неловкости после первого раза, но что-то подсказывало, что это нечто большее. Она не любила говорить о шраме. Почему? Что случилось? Я хотел знать. Я хотел знать о ней все, черт возьми.
Я надеялся, что сегодняшняя ночь избавит меня от нее. Что смогу оставить ее в покое и не омрачать сияние, которое от нее исходило, но у судьбы были другие планы. Пока мы стояли и готовились разойтись в разные стороны, притяжение, которое я ощущал, только усиливалось.
У нас обоих столько гребаных проблем.
— Я возьму свои вещи, и отвезу тебя домой, — грубовато сказал я.
— Я не могу. Я пришла с Микки, и не хочу, чтобы ей пришлось идти домой одной.
Я хотел оттянуть наше расставание как можно дольше и уж точно не позволять ей бродить с Микки по улицам в этой дерьмовой части города. Я открыл дверь и высунул голову в коридор. Бишоп стоял на большом расстоянии. Умный человек.
— Ты видел, как девушка по имени Микки пыталась пройти сюда?
В этот момент в поле зрения появилась сама стройная женщина с сурово скрещенными на груди руками и взглядом высшего обвинения, ожесточившим ее женственные черты.
— Ты позволишь мне вернуть мою подругу?
— Нет, — я вернул свое внимание к Бишопу. — Найди кого-нибудь, кто отвезет Микки домой.
— Что, блядь? — ее голос последовал за мной обратно в комнату.
— Все улажено, — достал из своей сумки футболку и брюки, оделся, а затем бросил в нее все остальное барахло. — Пойдем, — взял Сторми за руку и вывел из раздевалки.
— Сторми, милая. Ты в порядке? — Микки говорила с того места, где Бишоп держал ее на расстоянии.
— Все хорошо, Мик. Правда, — заверила Сторми. — Поговорим завтра, хорошо?
Я продолжал двигаться, не интересуясь ответом Микки.
Всю свою взрослую жизнь я владел мотоциклами и до сих пор не испытывал необходимости в шлеме. Я разрывался между тем, чтобы посадить Сторми без защиты на свой байк, и тем, чтобы отправить ее домой с кем-то другим. Возможно, это эгоистично, но я больше доверял своим навыкам управления мотоциклом, чем бы передал ее какому-то другому придурку. Завтра же куплю этот чертов шлем.
— Ты когда-нибудь каталась на мотоцикле?
— Я ездила на Харлее, но никогда не видела ничего подобного. Здесь вообще есть место для меня?
Технически он был приспособлен для перевозки пассажира, хотя и не очень комфортно. И не то, чтобы я позволял кому-то садиться на заднее сиденье своего мотоцикла. Никаких поездок, кроме семьи или экстренных случаев.
До сих пор.
Это должно было стать моей новой чертовой мантрой.
Сторми разрушала каждую унцию структуры, которую я кропотливо создавал в своей жизни. И все это за считанные дни.
Ты можешь покончить с этим. Уйти и позволить жизни вернуться в привычное русло.
К черту.
Я перекинул ногу через мотоцикл и закинул сумку на шею, чтобы она находилась спереди.
— Встань сюда, на этот выступ, и держись за мои плечи.
Как только она уселась, я завел мотор. Сторми обхватила меня руками, преодолевая нерешительность, и, Господи, как же это приятно.