Оставались два более сложных вопроса: я был ее боссом, и не использовал презерватив. Оба были вескими причинами для беспокойства. Что касается работы, то мог бы легко ее успокоить — ничего не изменится. Я не собирался увольнять ее или относиться к ней по-другому только потому, что мы переспали.
С презервативом все немного сложнее. Я чист, так что ей не о чем волноваться, но беременность — это уже другой разговор. Честно говоря, я сам не знал, как к этому относиться. Никогда особо не хотел детей. Трудно представить себя в роли отца, да и идея осесть с кем-то казалась абсурдной. Но теперь, когда был вынужден представить этот сценарий, он неожиданно показался не таким уж плохим. Жизнь, которая навсегда свяжет нас вместе? В этом было что-то пугающе успокаивающее.
К открытию клуба я еще не определился с выбором, но оказалось, что он и не нужен. Сторми даже не смотрела мне в глаза.
Через час я заставил себя подойти.
— Могу я поговорить с тобой? — Мне хотелось, чтобы в этом не было необходимости, но не видел другого способа снять неловкое напряжение, отравляющее воздух вокруг нас.
— Вообще-то Джолли нужна моя помощь с девочками, — она улыбнулась, глаза на кратчайшие секунды задержались на моих. — Мне лучше вернуться к работе.
Я позволил ей уйти, несмотря на растущее раздражение, когтями впивающееся в кожу. Меня бесило, что ее поведение так сильно на меня влияло. Я же сам говорил себе, что нам лучше держаться друг от друга подальше. Она сама избавила меня от необходимости ставить между нами барьеры. Тогда почему, черт возьми, это меня так злило?
Я дал этой мысли кипеть и гноиться в течение часа, прежде чем намеренно пересекся с ней в коридоре.
— Пойдем со мной. Нам нужно поговорить, — я повысил свой авторитарный тон, чтобы она скорее послушалась.
— Женский туалет засорился, — она сожалеюще улыбнулась. — Придется подождать.
Она попыталась проскользнуть мимо меня, но я выставил руку, преграждая ей путь.
— На выход. Сейчас же.
Ее плечи опустились, и Сторми отрывисто кивнула, словно смирившись с неизбежным. Я медленно опустил руку, отмечая нежелание своего тела отстраниться. Она так чертовски близко и в то же время недосягаема. Мне хотелось заключить ее в свои объятия и не отпускать до тех пор, пока она не перестанет меня отталкивать.
Мы вышли на прохладный вечерний воздух. Я отвел нас в сторону, подальше от клиентов.
Как только оказались на достаточном расстоянии от клуба, я сделал глубокий вдох и выпалил: — Хотел, чтобы ты знала, я — чист.
Отлично, ублюдок. Просто идеально.
Я провел рукой по спутанным волосам.
— И я не знаю, что сказать о другом... если ты принимала таблетки или нет... но я могу пойти и взять план Б, если он тебе нужен. Или нет. Я не хотел заставлять... Блядь, — слова срывались с губ без такта и смысла. Я не знал, что сказать, и все вышло совершенно не так, как хотел.
Сторми вздохнула, тенью омрачив свою обычную жизнерадостность.
— Беременность — не проблема, Торин. И я тоже чиста, — она одарила меня улыбкой, от которой у меня сдали нервы. — Так что, похоже, нам обоим не о чем беспокоиться. — Сторми покачалась на каблуках, затем повернулась и скользнула обратно в помещение.
Я не двинулся с места. Не мог. Был слишком занят тем, чтобы не взорваться.
Что это было, черт возьми? Она только что отшила меня?
Прими это как подарок, идиот.
Черт.
Почему, черт возьми, это стало такой проблемой? С тех пор как я потерял веру в человеческую порядочность за год пребывания в колонии для несовершеннолетних, предпочитал держать людей на расстоянии. Я должен почувствовать облегчение от того, что Сторми ничего от меня не ждет. Это был мой билет на свободу, и все же ее хладнокровное безразличие ощущалось, словно соль, втертая в открытую рану.
Раздражение и злость жгли меня изнутри.
Не найдя другого выхода, я пнул камень в припаркованную машину, а затем вернулся в клуб, чтобы взять куртку и ключи. Мне нужно убраться оттуда.
Я провел час в спортзале, выпуская пар, а затем отправился в офис над клубом, чтобы заняться бумажной работой. Ни то, ни другое не принесло мне облегчения, на которое так надеялся.
Когда пришло время закрываться, я вышел из клуба всего через пару минут после Сторми и, оставаясь в тени, последовал за ней. Я отчаянно надеялся, что, переспав с ней, избавлюсь от этой чертовой одержимости, но как, черт возьми, я мог отпустить ее, когда было так очевидно, что что-то не так?
Как будто это единственная причина, больной ублюдок.
Мне нужно было знать, что она добралась домой в целости и сохранности. Я хотел убедиться в этом сам.
Ты хочешь быть рядом с ней.
Я хотел заткнуть этот голос в своей голове. У меня уже было достаточно причин для стыда, не хватало еще одной.
Сторми вошла внутрь, и я, как обычно, стал ждать, пока в ее квартире на третьем этаже зажжется свет. Из-за угла обзора, под которым я стоял, мне едва хватало видимости, чтобы разглядеть ее квартиру на расстоянии.
Теперь наступило самое сложное. Заставить себя уйти.
Это еженощная битва, которую я не всегда выигрывал. Но сегодня она не оставила мне выбора. Впервые с тех пор, как начал заниматься этим мазохизмом, Сторми задернула шторы до конца.
Раньше она всегда оставляла небольшой просвет. Всегда. Почему не сегодня? Совпадение?
С каких пор веришь в совпадения, придурок?
Я был слишком чертовски циничен для таких наивных мыслей. Это означало, что она осознанно отгородилась от меня. А это, в свою очередь, значило, что она знала. Знала, что я наблюдал за ней… и позволяла мне это делать. Теперь... положила этому конец.
Нет, блядь.
Мне не нравилось, к чему это привело. На самом деле, я ненавидел это. Я ненавидел то, как она отстраняется. Ненавидел, что два дня назад ее провожал домой какой-то другой мужчина. Ненавидел, что ее что-то так явно расстраивало, а я не понимал, что именно.