— Полежи в воде, — скомандовал он, когда я устроилась в ванне. — Я сейчас вернусь с замороженным горошком. Лучшее средство от синяков, поверь.
Пока его не было, на меня нахлынули воспоминания — времена, когда Дамион ухаживал за мной подобным образом. Нежно. Искренне. Знакомые сцены назойливо лезли в мои страхи, пробуждая их к жизни. Пришлось напомнить себе, что все было иначе, потому что Торин не был тем, кто причинил боль. Он ни разу не поднял на меня руку и даже не был груб.
Непостоянные, как ветер, эмоции нахлынули со всех сторон без всякой причины. Чем дольше я сидела в ванне, тем тревожнее становилось. Я ненавидела тишину. Пустота оставляла место для жестоких мыслей, которые разрывали изнутри. Когда больше не могла терпеть, я встала.
— Я хочу выйти.
Торин посмотрел на меня с беспокойством на лице, но кивнул. Он помог выбраться, осторожно вытер насухо, а затем сделал нечто настолько неожиданное, что слезы, которые я с трудом сдерживала, наконец потекли по моим щекам.
— Черт, я тяну слишком сильно?
Он опустил расческу, которой осторожно распутывал мои спутанные волосы.
— Нет, — шмыгнула носом и смахнула слезы. — Просто… мне уже давно никто так не помогал.
— Ты уверена, что я не причиняю тебе боль?
Он уловил мою слабую улыбку и продолжил, будто ничего не случилось.
— Я не слышал, чтобы ты когда-либо говорила о своих родителях.
— Потому что они умерли шесть лет назад.
Я приготовилась к неловкой паузе, которая обычно следовала за такими признаниями.
Но ее не последовало.
— Братья? Сестры?
— Нет.
— У тебя есть бабушка, с которой вы близки. Я слышал, как ты о ней рассказывала.
Мне не верилось, что он был достаточно внимателен, чтобы вспомнить.
— Да, Хани. Она была лучшей бабушкой, о которой можно мечтать.
Я специально использовала прошедшее время. Он, должно быть, заметил, потому что не стал задавать лишних вопросов.
— Ты удивительно хорошо с этим справляешься, — сказала после короткой паузы.
— С чем? С расческой? — в его голосе промелькнула тень улыбки.
— Да. Ты знаешь, что нужно начинать с кончиков, чтобы распутать волосы. Не все парни это понимают.
— У меня когда-то были длинные волосы. — Он сухо добавил: — Давно. Они были кудрявыми и вечно путались.
— У тебя остались…
— Никаких фото. Даже не мечтай.
— Как ты узнал, что я собиралась это спросить? — удивленно уставилась на него.
Он наклонился ближе, его губы оказались рядом с моим ухом, а наши взгляды встретились в зеркале.
— Потому что я знаю тебя, Сторми Лоусон, — пробормотал низким, уверенным голосом.
Жар вспыхнул вдоль моего позвоночника и растекся по всему телу. Я отвела взгляд. Не хотела, чтобы он знал, что часть моей реакции была вызвана стыдом.
Все, что он думал, будто знает обо мне, — ложь. Даже мое имя было ложью.
Не замечая моего внутреннего смятения, Торин взял таблетки и стакан воды.
— Прими это от боли, а потом я устрою тебя поудобнее. Тебе нужно отдохнуть.
Он мягко обхватил затылок ладонью, заглянул мне в глаза… а затем медленно прижался губами к моим в мягком, теплом поцелуе, от которого у меня закружилась голова.
— Хочешь лечь спать или посмотреть телевизор?
Я не хотела засыпать. Знала, что воспоминания превратятся в кошмары.
— Не хочу спать. Давай посмотрим что-нибудь.
Он кивнул и отвел меня в гостиную.
Подождала, пока он устроится на диване, и осторожно опустилась рядом, уютно прижимаясь к нему.
Торин пролистал несколько каналов, прежде чем остановился на документалке о гризли. Голос диктора был таким успокаивающим, что уже через пару минут мои веки отяжелели.
Я потрясла головой, пытаясь рассеять сонливость.
— Обезболивающее, которое я тебе дал, вызывает сонливость. Не волнуйся, уверен, что у тебя нет сотрясения.
— Что? Что ты мне дал? — Мысли ускользали быстрее, чем могла их поймать, оставляя меня в тумане.
— Ничего плохого, обещаю, — он отложил пульт и вылез из-под меня. — Я быстро съезжу по делам, пока ты отдыхаешь.
— Что? Нет… ты сказал, я не ухожу.
Я запнулась, осознавая, что мои слова звучат странно, но не могла понять, что именно не так.
— Никаких дел… тут безопаснее… домой завтра… — попыталась уговорить его остаться.
— Спи, милая. Я скоро вернусь.
Его губы снова коснулись моего лба. Мои глаза закрылись… и больше не открылись.
ГЛАВА 27
Настоящее
Сторми боялась, что тот ублюдок все еще может быть у нее дома. А я боялся, что его там нет.
Я бы ни за что не оставил ее одну без веской причины. И эта причина была — возмездие. Сегодня ночью один человек утратил право дышать. Я собирался исправить эту ошибку. И это будет гораздо проще, если мне не придется гоняться за ним по всему городу.
Поэтому обещание Сторми, что никого не пошлю к ней домой, далось мне легко — я и так предпочитал делать все сам. Я упрямый ублюдок. Всегда был. К тому же, Сторми спала без задних ног, когда уходил из квартиры, и не проснется еще несколько часов.
И, несмотря на ее невнятные возражения, она не вернется домой ни завтра, ни послезавтра.
Я потратил недели, твердя себе, что нужно держаться от нее подальше. И чем это закончилось? Полным провалом. В ту самую ночь, когда за ней не следил, она чуть не погибла.
Я проверил ее GPS и видел, что она была дома. Но этого оказалось недостаточно. Думал, что она в безопасности, а в это время, возможно, на нее напали.
К черту все это.
С первого дня, как увидел ее, каждая клетка моего тела кричала, что ее защита — моя ответственность. Я больше не собирался этому сопротивляться.
Сторми — моя, и я собираюсь это доказать. Ей потребуется время, чтобы это понять. Но она поймет. А пока я отложу расспросы о том, почему, черт возьми, она оказалась не дома, когда говорила, что проведет день в одиночестве.
Куда она могла пойти? В День Благодарения ничего не работает.