Я вздрогнула, отступила и провела рукой по влажным волосам, внезапно осознав, что только что произошло. Что, черт возьми, на меня нашло? Неужели у меня совсем не осталось силы воли?
— Ты кого-то ждешь? — мой голос прозвучал на октаву выше обычного.
Отличная попытка, Сторм, очень естественно.
— Роуэн настояла на том, чтобы зайти проведать тебя. Наверное, мне следовало уточнить время, — он пробормотал последние слова себе под нос, после чего решительно вышел из комнаты.
Я была так тронута тем, что Роуэн пришла меня навестить. Однако наша зарождающаяся дружба стала источником еще одного укола сожаления. Отъезд из города дорого мне обойдется.
— Привет, солнышко! Как ты себя чувствуешь? — Роуэн протиснулась мимо Торина, полностью игнорируя его.
— На удивление хорошо. Очень мило, что ты зашла.
— Конечно! — она обняла меня, боясь, что малейшее прикосновение может причинить боль.
Позади нас Кейр и Торин поприветствовали друг друга ворчанием. Они перекинулись парой тихих слов, прижавшись друг к другу, чтобы я не услышала, а затем удалились, чтобы сесть за кухонный стол. Мы с Роуэн устроились на диване. Все ее внимание было направлено на меня.
— Нам не нужно об этом говорить, — поспешно сказала она, — Но Кейр объяснил, что произошло, и хочу, чтобы ты знала, я рада помочь тебе расторгнуть договор аренды, переехать или даже дать тебе место, где ты сможешь остановиться, пока будешь искать новую квартиру. Могу только предположить, что ты не захочешь там оставаться, и, возможно, я ошибаюсь, но, чтобы ты знала, буду рада помочь, чем смогу. И это последний разговор на эту тему. — Роуэн подняла руку в знак обещания.
— Очень мило с твоей стороны. Я еще не решила, что буду делать, но мне определенно есть над чем подумать.
Я уже привыкла к определенной степени уклончивости. Поначалу было нелегко, но раньше это никогда не беспокоило меня так, как сейчас. Это уже не было похоже на безобидную белую ложь. Ложь перерастала в неприкрытый обман, и сопутствующий ему стыд калечил меня.
— Ну, я знаю, каково это — чувствовать себя небезопасно. Я рассказывала тебе, как мы с Кейром оказались вместе, но многое упустила. Много страшного, связанного с секс-торговлей, психованной семьей моего бывшего парня и русским человеком со шрамом, который, как мы думали, хотел моей смерти. На какое-то время моя жизнь стала неузнаваемой.
С каждым ударом сердце все сильнее билось в горле.
— Русский со шрамом? — тихо спросила я, почти боясь произнести эти слова.
— Да, от виска до щеки. А глаза такие бледно-голубые, что их можно было вырезать изо льда. Он был ужасен, — при этом воспоминании ее пробрала дрожь.
Желчь обжигала горло.
Это был Дамион. Он не только был ближе, чем я предполагала, но и уже подвергал опасности моих друзей, знал он об этом или нет.
Я боролась с тошнотой. Должна была узнать от нее все, что могла.
— Почему он хотел твоей смерти?
— Мы думали, что это он, но оказалось, что мы ошибались. Путаница с продажей оружия или что-то в этом роде. Это было сложно, — взгляд Роуэн ненадолго остановился на Кейре, и у меня возникло ощущение, что она не уверена, как много ей стоит рассказывать. — В любом случае, я не хотела тебя волновать. Ты и так много пережила.
Я натянула улыбку, надеясь успокоить ее. Мы проговорили еще полчаса ни о чем существенном, пока Кейр не настоял на том, чтобы они ушли и дали мне отдохнуть. Я была рада, но не по тем причинам, о которых они могли подумать. Мне нужно было осмыслить то, что я узнала.
Дамион знал о семье Байрн. Это был лишь вопрос времени, когда он соберет все воедино.
— О чем вы с Кейром так тихо разговаривали? — спросила, как только мы остались одни и приготовили себе сэндвичи на обед.
— О работе, — неопределенно ответил Торин.
— Клуб? — попыталась, зная, что работа, которую он обсуждал, скорее всего, была обо мне.
— Да, — отрывистые ответы ясно дали понять, что ничего не добьюсь, поэтому я решила сменить тактику.
— Роуэн рассказывала мне о том, как она встретила Кейра. Сказала, что за ней охотился какой-то сумасшедший русский?
Она, конечно, рассказала больше, но это была единственная часть, которая меня интересовала.
— Не знаю, зачем она рассказала тебе об этом дерьме, — сказал он с оттенком злости. — Последнее, что тебе нужно, — это новые заботы. Просто не обращай на нее внимания. Все будет хорошо.
Отлично. Еще одна кирпичная стена. Третий раз — самое то.
— Хорошо, тогда расскажи мне о Джолли. Он сказал, что вы познакомились в центре временного содержания несовершеннолетних.
Он намазывал горчицу на кусок хлеба, его голубые глаза были как всегда расчетливы и загадочны.
— Так и есть.
— За что тебя взяли?
Его глаза потемнели. Я затронула щекотливую тему, но не была уверена какую.
— Хранение, — наконец признал он.
— Это там ты начал драться?
Я ненавидела то, что он сам выходил на ринг, и не могла понять, зачем это делает.
— Я начал тренироваться, как только вышел из тюрьмы. Это было давно.
У него были власть и деньги, так почему же он продолжал выходить на ринг? Что он получал от боев, что заставляло его продолжать?
Я хотела задать свои вопросы, чтобы понять, но, судя по его обрывочным ответам, решила не настаивать.
— Ты знаешь, почему его зовут Джолли? Это все равно что называть огромного человека маленьким? Потому что на данном этапе жизни он точно не очень веселый. (в перев. с англ. Jolly — веселый)
При одном лишь изменении темы напряжение в его чертах мгновенно ослабло.
— Мы назвали его Джолли, потому что он был похож на Санту.
От удивления подняла брови.
— Санту?
— Представь его на сто фунтов тяжелее, с длинной белой бородой.
У меня отпала челюсть.
— Ты шутишь.
— Ты когда-нибудь видела меня в клоунском наряде?
— Нет, но всегда есть надежда, — игриво ухмыльнулась. — Он пришел к тебе в поисках работы или наоборот? — спросила, надеясь поддержать разговор. Но вместо этого уперлась в стену.