Губы Торина сжались.
— Я пошел к нему.
Наши глаза встретились. Мой взгляд умолял рассказать, почему он захотел работать с человеком, который, по сути, был его тюремным охранником. Но неотрывный взгляд Тора сказал мне, что это не мое дело. Прежде чем успела придумать другой вопрос, который мог бы раскрыть ответы о загадочном человеке, он перевел взгляд на меня.
— Ты не пыталась связаться ни с семьей, ни с друзьями со вчерашнего вечера. Я не видел, чтобы ты подходила к своему телефону с тех пор, как приехала сюда.
— Я же говорила тебе, что мои родители мертвы.
— Как они умерли? — Торин был более прямолинеен, чем большинство. Мне следовало этого ожидать.
— Несчастный случай на лодке.
— Друзья? — наклонив голову, он фактически рассматривал меня под микроскопом. — Кажется странным, что у такого общительного человека, как ты, нет целой оравы близких людей — родных или нет.
Чтобы люди были близки, их нужно впустить.
И снова мы вступили в бессловесный поединок воли. На этот раз он был дознавателем, требующим подробностей, а я молчала, как надгробие над могилами моих родителей.
Его телефон трижды пиликнул в кармане, прежде чем он сдался и ответил.
— Да?
Звонивший говорил несколько минут без перерыва, и с каждой секундой глаза Торина темнели. Его нервно-проницательный взгляд сменился с любопытного на обвинительный, и каждая его капля была направлена на меня.
ГЛАВА 31
Настоящее
— Я навел справки о Сторми, как ты и просил, — сказал Оран после того, как взял трубку. — Я знаю, что вы не проводите полную проверку новых сотрудников, но вы, должно быть, вообще ее не проверяли, потому что на нее нигде ничего нет.
— Что это значит?
Мне не нравилось то, к чему он вел.
— Она не просто чиста, она призрак. Сторми Лоусон не существует.
Пульс стучал в ушах, а я старался не реагировать слишком остро. Оран ничего не смог раскопать о Сторми, но это еще ничего не значило.
— Может, дело в прозвище?
Может, она не называлась своим законным именем — многие люди не назывались.
— Социалка в ее заявлении о приеме на работу — фальшивка, Тор. В выпускном классе школы, которую она указала, не было Лоусон. Она сказала, что родилась и выросла в Атланте, но нет ни одной записи о рождении женщины Лоусон того года, которая могла бы быть ею. Я разыскал каждую. Она лжет нам, и мы должны знать, почему.
Прежде чем ты выйдешь из себя, подумай хорошенько.
Значит, Сторми солгала. Не трудно было догадаться, что у нее была история с бывшим и она скрывалась от него. Я был уверен, что это ее причина, но почему, черт возьми, она не призналась в этом? Меня, как Орана, не беспокоило то, что Сторми может быть опасна для нас. Меня беспокоило, что она все еще так мало мне доверяла.
— Я догадываюсь к чему ты клонишь, — ответил кузену. — Это меня не волнует.
— Учитывая то, как Кейтлин проникла в нашу семью, я считаю, что мы должны расследовать дело Сторми как возможную угрозу. Насколько нам известно, она может работать на конкурирующую организацию.
Моя рука так крепко сжала телефон, что мне грозило снова заменить эту чертову штуку. Я хотел сказать Орану, что он параноидальный засранец, но как я мог? Его теория о Сторми была технически такой же правдоподобной, как и любая другая.
— Я тебя понимаю, но разбираться с этим все равно буду я, — мой тон был очень близок к рычанию.
— Ты слишком вовлечен, поверь. Я знаю, как легко эмоции могут затуманить суждение в таких ситуациях. Позволь мне приехать и поговорить с ней.
Оран не знал пощады, когда допрашивал свою жену. С тех пор он стал циничен к женщинам, и я не сомневался, что он растерзает Сторми в клочья. Да, она солгала о своем прошлом, но ее страх и боль после нападения были реальными. Никто не может настолько хорошо притворяться. Она по-настоящему напугана за свою жизнь. Я не мог позволить Орану устроить на нее охоту.
— Я сказал, что разберусь, и я это сделаю.
— Она подвергает опасности не только тебя, Тор.
— А ты делаешь поспешные выводы, и именно поэтому допрос проведу я.
Повесил трубку, пока не сказал чего-то, о чем потом пожалею. Мое терпение уже было на грани.
Я начал мерить шагами комнату, пытаясь хоть немного сбросить раздражение. Сторми молчала. Мудрое решение. Я чувствовал, как ее огромные, словно детские, глаза следят за каждым моим движением. В груди бурлили эмоции, рвущиеся наружу, но я удерживал их. Едва.
Мне нужно было подойти к этому вопросу хладнокровно. Иначе ничем не буду отличаться от своего кузена.
Сторми не была человеком, способным на обман. Вся моя интуиция вопила, что она не причинит вреда семье. Проблема в том, что я уже обжигался, и это заставляло сомневаться в себе. Неужели после всех этих лет мой инстинкт настолько ослаб, что я мог так сильно ошибиться?
Гнев внутри расправил свои черные крылья, требуя свободы. Я дернул цепь, удерживая его, но терпение уже истончалось.
Я остановился, развернулся к Сторми и больше не смог сдерживаться.
— Кто, черт возьми, ты такая?
Три секунды.
Всего три секунды понадобилось, чтобы понять, что я ошибался. Насчет нее. Насчет всего.
Потому что за три секунды Сторми не сжалась под натиском моего гнева. Она не посмотрела на меня в поисках понимания, растерявшись, и уж точно не опустила взгляд под тяжестью разоблачения.
Нет.
Южная вспыльчивая упрямица напротив выпрямилась и вызывающе задрала подбородок.
— Ты знаешь, кто я, — ровным голосом сказала она.
— Нет. Я думал, что знаю. Оказалось, что ошибался. Я даже твоего настоящего имени не знаю.
— Ты знаешь все, что имеет значение. Если этого недостаточно… — она поднялась, но я встал перед ней, не давая уйти.
— Ты считаешь, что абьюзивный бывший — это не имеет значения?
Я был опасно близок к тому, чтобы закричать.
Бледная кожа Сторми стала совсем белой, но она не дрогнула и не защищалась, а шла в наступление.
— Что с тобой произошло в колонии, раз ты так зол? Почему ты никого не подпускаешь к себе, кроме Джолли? Кто он для тебя?
— Сейчас речь не обо мне, — прошипел сквозь стиснутые зубы.