— Пожалуйста, никому не говори. Не сейчас. Сначала мне нужно во всем разобраться.
— Конечно. — Роуэн с готовностью кивнула.
— Обещай мне, Ро.
— Обещаю, что не проболтаюсь ни о чем из этого. Это никого не касается.
Я потрясенно кивнула.
— Сейчас же сбегаю в магазин. Тебе нужен ответ, и я не хочу, чтобы приходилось ждать.
Все время, пока ее не было, я не выходила из ванной. Мне казалось, что прошла целая вечность, и все мои взгляды изменились.
Беременна.
Если это правда, все менялось. Я бы больше не рисковала только своей жизнью, оставаясь здесь и сталкиваясь с Дамионом. Я бы рисковала жизнью своего ребенка. А это было неприемлемо. Если Дамион доберется до меня и узнает, что я беременна от другого мужчины...
Все тело содрогнулось.
Я помнила судороги и боль. Помнила кровь, так много крови, и опустошение. Я не могла пережить это снова. Горе от потери ребенка было слишком сильным. Не тогда, когда знала, что могу предотвратить это. Все, что нужно делать... это бежать.
Я уже делала это раньше, и если есть хоть один повод, ради которого стоит продолжать бежать, — это ребенок. Если я действительно беременна, никакая жертва не будет напрасной.
Я взяла тесты у Роуэн с пугающим спокойствием. Судя по ее озадаченному выражению лица, она почувствовала во мне изменения, но ничего не сказала.
Через пять минут мой мир перевернулся.
Две розовые линии.
Я беременна.
Снова.
Я вернулась в комнату, где Роуэн тревожно ждала меня на кровати. Как только она увидела мое лицо, то сразу вскочила на ноги и крепко обняла.
— Все будет хорошо, милая, — мягко убеждала она. — Вот увидишь.
— Я знаю, — кивнула, прижав ее к себе. — Но, пожалуйста, пока оставь это между нами. Мне нужно дождаться подходящего момента.
Ненавидела намеренно вводить ее в заблуждение, но у меня не было выбора. Если Торин узнает, что я беременна от него, то никогда не позволит мне уйти.
В панике казалось, что если останусь, меня просто подадут Дамиону на серебряном блюде. Единственный способ оставаться в безопасности — прятаться. Это срабатывало уже пять лет, значит, сработает и сейчас.
Я корила себя за то, что вообще думала о том, чтобы осесть. Страх гнал вперед, подталкивая уйти прямо сейчас.
Я бы хотела хотя бы на мгновение ощутить уверенность Торина в том, что он сможет уничтожить Дамиона, но знала этого человека слишком хорошо, чтобы недооценивать его.
Дамион Карпов — это монстр, который во что бы то ни стало хочет вернуть меня обратно. И ничто его не остановит, ничто.
Нужно ехать прямо сейчас.
— Конечно. Ты расскажешь ему в свое время, — нежная улыбка Роуэн отозвалась болью в груди.
Вина. Раскаяние. Эти чувства могли быть парализующими, но даже они не сравнятся с тем, что я испытаю, если не сделаю все возможное, чтобы сохранить жизнь этого ребенка.
Беги.
— Думаю, я прилягу ненадолго.
— Сколько нужно — столько и отдыхай. Кейр тренируется, а я немного потанцую в комнате напротив. Дверь закрою, чтобы не мешать тебе, но ты можешь позвать меня в любое время.
Моя успокаивающая улыбка была искренней, потому что Роуэн дала идеальную возможность. Они с Кейром будут заняты какое-то время. Я смогу незаметно выбраться из квартиры и получить фору, прежде чем кто-либо поймет, что исчезла.
Уходи, пока не поздно!
Через тридцать минут вышла через парадную дверь, оставив все остальное позади.
Жизнь этого ребенка не закончится трагедией.
Я бы не стала повторять одну и ту же ошибку дважды.
ГЛАВА 39
Настоящее
Я встречал взрослых отморозков, которые не умели так мастерски передавать презрение, как этот чертов кот. Казалось, он знал, что что-то случилось, когда я вернулся домой без Сторми.
Он сидел на комоде, прижав уши и яростно махая хвостом, пока я пытался заснуть, и без того измученный своим собственным чувством вины. Я чуть не обделался, когда проснулся и увидел, как он нависает надо мной.
— Да понял я, — проворчал, отворачиваясь от него. — Я перегнул палку, но она тоже многое утаила. Признай хотя бы это.
Кот начал смеяться надо мной.
Мои глаза распахнулись. Какого черта кот смеется? Коты не смеются.
Я резко повернул голову — как раз вовремя, чтобы увидеть, как этот маленький монстр изрыгнул огромный ком шерсти прямо на мою подушку.
Господи, блядь.
Он не смеялся. Он блевал.
— Мать твою, воняет ужасно. Волосатый кусок дерьма. Тебе нужно было сделать это прямо на мою подушку?
Если бы Сторми не любила это чудовище так сильно, я бы проверил теорию о девяти жизнях и отправил его в полет с балкона. Вместо этого поплелся на кухню за бумажными полотенцами и убрал это милое сообщение.
В любом случае мне нужно было вставать и идти к Сторми. Наверное, она уже волновалась, пока предавался самобичеванию. Я не мог ничего с собой поделать — у меня было болезненное отношение к честности. Как только чувствовал ложь, моей первой реакцией было прервать все и уйти. В большинстве случаев эта тактика работала. Мне не нужны были лжецы в жизни.
Но мир — это не черное и белое, и не каждая ложь — зло. Сторми была такой же осторожной, как и я, когда дело касалось доверия. Как бы больно ни было, что она скрыла от меня нечто столь важное, я не мог злиться. Я должен был ей сказать об этом.
Закинул немного корма коту, надеясь, что это подкупит и смягчит его отношение ко мне, и прыгнул в душ. Я успел пробыть там ровно минуту, как телефон подал сигнал.
Это была новая тревога, которую я настроил. Сторми пересекла цифровой периметр, который установил вокруг здания Кейра.
Выскочил из душа в одно мгновение, оставляя на полу следы воды, и тут же проверил приложение — ее GPS двигался.
Что, черт возьми, происходит?
Кейр обещал, что она останется с ним в квартире.
Набрал номер Сторми, но звонок сразу перешел на голосовую почту. Затем позвонил Кейру.
— Да?
— Ты где? — рявкнул я.
— На беговой дорожке. А ты где, мать твою?
— Ты в квартире?
— Да, я же сказал тебе, что мы остаемся тут. Что, черт возьми, происходит? — его голос стал серьезнее.