Дамион что-то попытался сказать, но с кляпом его бормотание было неразборчивым. Попытки стали все громче и яростнее.
Я медленно покачал головой.
— Твое время для слов закончилось. Мне плевать, что ты хочешь сказать.
Он резко дернул головой, будто хотел плюнуть в меня.
Усмехнувшись, я разорвал его рубашку и стянул с плеч, обнажив грудь. Он был весь в татуировках, как и предполагал. Только черными чернилами. Мне было плевать на все, кроме двух звезд у его плеч.
— Кейр, не мог бы ты принести канистру?
— Без проблем.
Я начал медленно расхаживать вокруг своего пленника.
— Не знаю, рассказывали ли мои кузены, но в свое время здесь был мясокомбинат. Отличная звукоизоляция. Даже без кондиционера внутри всегда довольно прохладно. Особенно в этой комнате, как это ни парадоксально. Выглядит она, будто в ней может быть промышленный холодильник, но это не совсем так. Видишь ли, такие производства оставляют после себя много отходов, которые нужно утилизировать. — Я оглядел помещение и поднял глаза на бетонный потолок, в котором через равные промежутки были проделаны круглые отверстия. — Это помещение использовали для промышленного сжигания отходов. Инсинератор находится прямо под дымоходами, которые ты, возможно, заметил, когда приехал.
Кейр вернулся, поставив у моих ног красную канистру с бензином, тряпку и коробок спичек.
Русский даже не дрогнул. Я внимательно следил за ним, чтобы не упустить ни капли страха на его лице. Надо отдать должное — у него были стальные нервы. Его гнев временно пересилил инстинкт самосохранения, что только придавало мне еще больше азарта. Ведь чем дольше он держался, тем слаще будет момент, когда он сломается.
Я подошел к ящику с инструментами у стены и достал крупные плоскогубцы. Вернувшись к канистре, открутил крышку и снял насадку-носик для заливания. Намотав тряпку на концы плоскогубцев, слегка наклонил канистру, чтобы смочить ткань бензином.
— У Сторми на груди неприятный след от ожога, — в голосе зазвучала злость. — Будет справедливо, если ты узнаешь, что ей пришлось пережить, ведь именно ты его нанес.
Отошел от канистры, достал спичку и с удовольствием поджег ее. Фосфор взорвался вспышкой пламени, а я наслаждался этим звуком.
Дамион напрягся, его тело натянулось как струна, прежде чем он заставил себя расслабиться.
Вот так, ублюдок. Это будет больно.
Мне даже не пришлось подносить спичку к тряпке — пламя перекинулось мгновенно, жадно охватывая ее.
Я склонился к нему поближе.
— Ты не заслужил эти звезды, — прошептал ему на ухо, прежде чем поднес пылающий факел к татуировке.
Дамион дернулся, пытаясь освободиться, но веревки сдерживали каждое движение. Судя по ярости, плещущейся в его ледяных глазах, мои слова задели сильнее, чем боль. Этот человек был ебанутым до мозга костей.
Он замер, а кожа, на которой была нарисована звезда, побледнела и запеклась.
Возможно, я тоже был ненормальным, потому что меня ничуть не взволновало это зрелище. Совсем наоборот. Самодовольная улыбка заиграла в уголках моих губ, я почувствовал вкус справедливости, когда переместил горящий факел на другую звезду.
На его лбу выступили капельки пота.
Сквозь стиснутые зубы он пытался сохранять видимость стойкости, но как только в воздухе повис запах горящей плоти, его маска начала давать трещины. Через несколько минут кожа под сожженной татуировкой сморщилась и обуглилась, уничтожив чернильный узор.
Эффективно. Хотя на мой вкус это было слишком быстро. Но веселье на этом не закончилось.
Я присел на корточки, взял насадку от канистры и начал использовать ее как пипетку, набирая немного бензина в створ плоскогубцев.
— На коленях у тебя тоже звезды, да? — поднял на него взгляд. — Ведь вы, ублюдки, так гордитесь тем, что ни перед кем не преклоняете колени.
Капля бензина упала на его ногу. Он дернулся, когда жидкость пропитала одежду.
— Я обещал Сторми положить этому конец, — еще одна капля упала на него. — И я сдержу свое слово, потому что я человек чести, — еще один всплеск бензина. — Ты должен благодарить за это ее. Если бы все зависело от меня, я бы растянул твою пытку, сжигая каждую из этих никчемных татуировок одну за другой, а потом заставил бы смотреть, как отрезаю твой жалкий член.
Я поднялся, на этот раз позволив бензину медленно течь на его голову.
— Но Сторми, гораздо важнее тебя. Она носит моего ребенка, в конце концов.
Ты проиграл.
Я знал, что такое быть одержимым. Знал, как думал Дамион — с какой силой и яростью он испытывал свои эмоции. Ничто в мире не ранило бы его больше, чем осознание того, что женщина, которую он так жаждал, принадлежит другому. Я с нетерпением ждал момента, когда скажу эти слова, и, черт возьми, это было великолепно.
Ублюдок ревел и яростно сопротивлялся, на его лбу вздулась вена.
Я усмехнулся и взял коробок спичек.
— У каждого нашего действия есть последствия, мистер Карпов, — произнес спокойно.
Я чиркнул спичкой и наблюдал, как она вспыхнула, прежде чем бросить в его сторону.
Спичка потухла, коснувшись его рубашки, и упала на пол.
Грудь Дамиона вздымалась и опускалась от неистового напряжения, а мстительный взгляд был устремлен на меня.
— Последствия заставляют нас нести ответственность, — холодно продолжил я.
В комнате раздался треск очередной спички.
Дамьон дернулся, когда огонек на мгновение вспыхнул, но тут же погас.
— Тебе есть за что ответить.
Щелчок.
Огонь.
Бросок.
Дамион вздрогнул, когда крошечное пламя сделало первый вдох, а затем погасло.
Щелчок.
Огонь.
Бросок.
— Передай дьяволу привет.
На этот раз спичка нашла свою цель.
Огонь с жадностью охватил его, заплясав по рубашке.
Его глаза расширились от осознания, что этот огонь уже не потушить.
Пламя перепрыгивало с одной капли бензина на другую, медленно распространяясь по всему телу, пока не добралось до струйки, стекавшей с головы. С глухим звуком пламя жадно поглотило его с головы до ног.