ГЛАВА 4
Настоящее
Знакомый стук в дверь вызвал ухмылку. Раньше я проводила выходные в одиночестве, но после переезда в Нью-Йорк моя жизнь стала удивительно насыщенной.
Открыв дверь, я увидела Микки, болтающую с Люком, нашим общим другом, который жил напротив.
— Эй, вы двое! Вы пьете кофе без меня? — Я посмотрела на дымящуюся чашку в руке Люка, и мои брови выгнулись дугой в насмешливой обиде.
— На этой неделе мой бюджет слишком ограничен для кофе, — ворчала Микки. — Мы просто удачно выбрали время.
Я игриво посмотрела на них.
— Полагаю, я прощу вас... на этот раз.
— Простишь! Мы ничего не сделали, — поддразнила Микки.
— Кроме того, — добавил Люк, — похоже, это вы оставляете парня без присмотра. У вас на сегодня запланировано что-то веселое?
— Вряд ли, — ворчала Микки. — К моей соседке по комнате пришла подруга, а мне нужно заниматься.
— Она побудет здесь, пока я схожу в прачечную, — объяснила я.
Улыбка Люка превратилась в карикатурную гримасу.
— Фу, это звучит веселее, чем я могу выдержать.
— О, привет! — раздался другой знакомый голос, куда менее приятный. — Рад, что застал вас.
Мы втроем посмотрели туда, где Ральф, управляющий зданием, выходил с лестничной клетки на наш этаж. Он выглядел искренне взволнованным, увидев нас, и это смущало. Обычно Ральф всячески старался избегать общения с жильцами.
При росте выше пяти футов он был на несколько дюймов ниже меня, что давало мне прекрасную возможность разглядеть черную краску из баллончика, которой он замазывал лысину на макушке. Или это так, или у него была гангренозная болезнь кожи — в любом случае, это выглядело не хорошо.
— Я хотел проверить и убедиться, что вы видели новую панель внизу. Ее установили вчера.
— Вообще-то да. Она работает просто замечательно, спасибо, — я старалась говорить искренне, потому что была благодарна за то, что смогла попасть в здание, но его странное поведение выбивало из колеи.
— Хорошо, хорошо. Извините, что так долго... — его глаза перебегали с одного из нас на другого. — Знаете, в таких местах за многим приходится следить.
— Да... Спасибо.
Ладно, это становилось очень странным.
Люк вклинился, присоединившись к неловкому кругу.
— Мы тебе очень благодарны, Ральф. А теперь, если позволишь, мы как раз направляемся внутрь, — он положил руку мне на поясницу.
Благодарная за спасение, я поспешно помахала Ральфу, а затем бросилась обратно в свою квартиру, друзья последовали за мной.
— Вам троим удачного дня, — сказал Ральф с тяжелым бруклинским акцентом.
Как только дверь захлопнулась, мы разразились тихим смехом, зажав рот руками.
— Что это было, черт возьми? — спросил Люк, когда мы вернули себе самообладание. — В прошлый раз, когда я попросил его заменить лампочку в коридоре, он десять минут рассказывал о том, что современная молодежь — или юты, как он их называет — не имеет права на существование.
— Может, он уверовал в Иисуса? — предположила Микки, вызвав очередную порцию смеха.
— Мне плевать, даже если он начал поклоняться семи кругам ада, если это означает, что он действительно начнет что-то здесь делать, — ворчал Люк.
— Я поверю, когда увижу, — сказала, покачав головой. — Леопард не меняет своих пятен.
Микки бросила на меня недоверчивый взгляд.
— Девочка, ты самая циничная оптимистка, которую я когда-либо встречала.
Я пожала плечами.
— Жизнь лучше, когда у тебя хорошее отношение и ты сосредоточен на позитиве. Это не значит, что я не чувствую запаха бычьего дерьма, когда оно лежит у моих ног. Просто предпочитаю улыбаться, проходя мимо него.
— Аминь, — сказал Люк с ухмылкой. — Ладно, я оставлю вас, дамы, заниматься своими делами. Приходите за мной, если захотите поесть.
— Обязательно! — в унисон прокричали мы.
Мы с Микки немного поболтали о работе и тесте, который ей предстояло сдать. Общение с ней всегда было комфортным. Пока мы разговаривали, я поняла, что чувствую себя здесь как дома с тех пор, как были живы мои родители. Это такое облегчение — наконец-то позволить себе сблизиться с людьми, которые меня окружают.
Когда уехала из Чикаго шесть месяцев назад, то сказала себе, что если перееду в Нью-Йорк, то смогу обосноваться там навсегда. Больше никаких переездов. Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы покинуть Чикаго, но осознание того, что это будет последний переезд, придало необходимый стимул. Я позволила себе остаться там на целый год — вдвое дольше, чем где-либо еще за последние пять лет, — но в последний раз заставила себя начать все сначала. Мне давно стало ясно, что не смогу жить в бегах вечно. Такой образ жизни уже изрядно подкосил. Я была готова к дому, друзьям и, возможно, даже... отношениям.
Перспектива наполняла меня волнением и страхом.
Я убеждала себя, что на этот раз найду доброго, ласкового мужчину и не буду торопить события. Кого-то нежного и понимающего. Полную противоположность Торину Байрну. Он превратился из задумчивого в непредсказуемого — и то и другое было потенциальными тревожными сигналами. Я лучше других знала, что нельзя романтизировать опасного мужчину.
Так почему же он все еще казался мне таким привлекательным?
Неважно, почему. Он просто не был вариантом. Если я собиралась остаться на Манхэттене, мне нужно установить с ним границы, чтобы не быть вынужденной снова покинуть свой дом. Я должна убедить Торина в том, что ему нужно забыть о своем интересе ко мне.
Зародилась идея.
Одна из немногих вещей, которую уважал такой мужчина, как он, — это территория другого мужчины. Возможно, наличие бойфренда — это все, что нужно, чтобы разрядить обстановку, даже если этот другой мужчина был дымовой завесой. По крайней мере, это помогло бы определить, насколько серьезна проблема.