Такие мероприятия, как аукционы девственниц и продажа молодых женщин — это всего лишь несколько примеров. Возьмите свою девятнадцатилетнюю дочь на такое мероприятие и оденьте ее в черное, и это откроет площадку для торгов. Хотя Синдикат предоставляет возможности для более темных вкусов, они не следят за этим. Так что Риккардо мог иметь дело с кем угодно.
Эмелия была как ягненок, которого ведут на бойню. Не зная, зачем она там на самом деле, и, вероятно, думая, что это какая-то привилегия. Невинная. Она не должна была быть частью этого.
Я проснулся этим утром, и она все еще прижималась ко мне. Обнаженная и идеальная. Мой член все еще тверд от воспоминаний о ней. Мое сердце все еще согревалось от того, как ее пальцы порхали по моей груди, когда она свернулась в клубок, ее волосы рассыпались по подушке, словно мы провели ночь, занимаясь диким сексом.
Я был серьезен, когда сказал, что мне тоже интересно. Я поделился секретом, которым не должен, рассказав ей это.
Чтобы все шло так, как я хочу, я ни при каких обстоятельствах не могу проявлять эмоции. Все это испытание, война между семьями, которая началась много лет назад. В тот момент, когда ее отец подумал, что может украсть у меня и попытался разрушить мою жизнь.
Дело в том, что все это не изменит прошлого. Ни черта. Это не изменит ни черта. Это не вернет мою мать. Я знаю в глубине души, что жизнь моего отца была разрушена в тот момент, когда он узнал, что моя мать покончила с собой.
Риккардо — враг, как и Эмелия. Я не могу позволить себе сочувствовать ей.
Я паркуюсь на подъездной дорожке Андреаса и слезаю с мотоцикла. Этот визит давно назревал. Я должен был уже сделать это. Между нами не все в порядке. Я чувствую это, и я не могу позволить этому дерьму продолжаться, если я хочу быть тем боссом, которым надеюсь быть.
Положив шлем на ручку, я прохожу мимо его кабриолета, который открыт. Внутри я замечаю пару трусиков.
Он живет в кондоминиуме. У него самый маленький дом из всех нас, потому что он никогда не бывает там. Когда он не работает в D'Agostinos, он под парусом. По крайней мере, мы разделяем это сходство с нашей любовью ко всему, что связано с водой.
Я поднимаюсь по ступенькам к двери и замечаю, что она открыта. Сейчас, черт возьми, девять утра, а у него машина и дверь открыты, а охранника нет.
Учитывая обстоятельства, я нащупываю свое оружие в кобуре на спине.
Это на него не похоже — быть таким неряшливым.
Я поднимаюсь наверх в его спальню и тут же жалею, что открыл дверь.
В его постели две голые женщины крепко спят поверх одеяла. Рядом с ними стоит Андреас, которому делает минет голая блондинка.
— Блядь! — Он морщится, увидев меня. Я отступаю, закрывая дверь.
Блядь. Я и так у него на плохом счету. Блядь, я знаю, как сделать ситуацию хуже, чем она есть.
Я захожу на кухню и останавливаюсь у двери, замечая бутылки вина и другие бутылки со спиртным. Пустые и полные.
Через несколько минут он возвращается в спортивных штанах и одной из своих старых студенческих футболок.
— Мне жаль, — извиняюсь я.
— Не говори об этом, — отвечает он и оглядывает беспорядок на кухне.
— Что происходит? — спрашивает он.
— Пришел проверить, все ли у тебя в порядке.
Он усмехается.
— Я в порядке, брат. Как видишь, я живу лучшей жизнью. Две женщины в моей постели и еще одна сосет мой член. Что может быть лучше?
Это как наблюдать, как кто-то, кто стремился к совершенству, падает в дерьмо.
— Это не похоже на тебя, проводить ночь со шлюхами.
— У тебя разве нет своего публичного дома? — Он приподнимает бровь.
Я прикусываю внутреннюю часть губы.
— Это другое.
— Разве? Массимо, пожалуйста, шлюхи — это естественная часть пакета. У всех они есть. У тебя их в изобилии. И я знаю, что эта супружеская фигня не изменит тебя за одну ночь. Ты не так устроен. Так что, это в сторону. Я уверен, что у твоего визита была цель, босс. — Уголки его губ кривятся, а глаза темнеют.
— Андреас… — начинаю я, но не знаю, что ему сказать.
Извини, что Па выбрал меня, а не тебя? Извини, что я выбрал Тристана, чтобы стать частью синдиката, а не тебя?
Он, должно быть, чертовски зол.
— Что? Массимо, что? Ты знаешь так же хорошо, как и я, что тут нечего сказать. Все как есть. Ни больше, ни меньше. Па выбрал, кого видит, чтобы он взял на себя руководство, а ты выбрал, кто должен тебя поддерживать. Все как есть, — говорит он, кивая.
— Тебя это не устраивает, — заявляю я, переходя к сути.
Он усмехается.
— Брат, мне придется с этим смириться.
— Я хочу, чтобы мы были в одной лодке, Андреас.
Он протягивает руку и держит меня за плечо.
— Ты мой брат. Я поддержу тебя во всем, что ты делаешь. Это все, что тебе нужно знать. Неважно, выгляжу ли я дерьмово или веду себя как дерьмо. Я просто… зализываю свои раны. Ты бы сделал то же самое, если бы был мной. И я был бы на твоем месте. Поехал бы к тебе домой, чтобы разобраться с тобой.
Он отпускает меня.
— Я просто хочу знать, что с тобой все в порядке.
— Я в порядке. Наверное, иногда я застреваю в традициях. Старший сын обычно становится боссом. Но, эй, если бы папа был традиционным, может быть, правильный человек никогда бы не был выбран. — Он коротко кивает мне.
Я ничего не скажу против Па. Он честный человек и мой гребаный кумир. Мне все равно, если я звучу как слабак, думая так, но это правда. Мужчина выложил карты на стол и дал своим четырем сыновьям шанс блеснуть. Вот что он сделал. Я выиграл лидерство честно и справедливо.
Я просто надеюсь, что это не стоило мне моего старшего брата.
— Мне нужно, чтобы ты занялся делами в D'Agostinos, — говорю я ему.
Мы так и не смогли обсудить то, о чем я говорил с остальными, потому что мы вышли на улицы, чтобы разобраться в смерти Пьербо. Самое большее, что я ему сказал, это то, что я разделил бизнес на четверых. Это все.
Андреас такой же человек, как и я: его не волнуют деньги. Его волнует власть.
— И я это сделаю. Ты можешь мне доверять. Я горжусь тобой, малыш. — Свет возвращается в его глаза.
Я сжимаю кулак, чтобы ударить его. — Спасибо. Это много для меня значит.
Он кивает и дарит мне первую настоящую улыбку, которую он мне подарил с тех пор, как Па объявил, что я беру на себя управление. — Она бы тоже гордилась. Ма. Я знаю, что она бы гордилась. Ты похож на нее. — Он усмехается. — А теперь убирайся отсюда нахрен. Мне нужно вернуться к своим женщинам.
Я ухмыляюсь. — Ладно. Увидимся позже.
Он наклоняет голову, и я выхожу. Я понимаю его, откуда он пришел. Единственный парень, который так же усердно работал, как я, ради этой должности, был он. Я бы тоже чувствовал себя дерьмово, если бы не получил ее.
Глава одиннадцатая
Массимо
К тому времени, как я вернулся с работы, Эмелии пришло две вещи.
Кольцо, которое я заказал, и одежда. И то, и другое прибыло. Ее вещи были отправлены с одним из лакеев ее отца, а ювелир, которого я поручил привести в порядок ее кольцо для меня в кратчайшие сроки, ждал меня в моей гостиной.
Кольцо красивое и действительно похоже на нее.
Это то кольцо, которое я бы купил, если бы это было по-настоящему между нами, и она была бы моей куклой. Моей девочкой. Я кладу его в задний карман и иду в холл, где все ее вещи. Я собираюсь лично в них разобраться. Никогда не знаешь, что этот старый ублюдок мог сюда положить. Я был удивлен, когда он согласился все прислать.
Это все, что она упаковала для Флоренс. Оно уже было упаковано, так что я не знаю, почему этому ублюдку потребовалось четыре дня, чтобы отправить, когда я запросил их на следующий день после встречи.
Ей предстояло взять с собой в самолет более двадцати чемоданов и пять сумок поменьше, а также четыре большие коробки, которые нужно было переправить.