— Правда?
— Да. Не могу поспорить с его утверждением, он всегда был прав. Поэтому у меня и была гребная лодка. Парусную я беру только, если хочу поплавать или заняться дайвингом.
— Мне жаль, что я потеряла твою лодку, — говорю, пожимая плечами.
— Не переживай. Это даже не важно. Главное, что ты в порядке и здесь, а не где-то еще.
Живая или мертвая, думаю я. Хотя, если бы Влад меня поймал, жизнь могла бы стать хуже смерти.
— Здесь… здесь это происходит. — Он осматривается, пока мы углубляемся в лес. Деревья сгущаются, становится темнее.
— Что? — спрашиваю я.
— Скоро увидишь. Хотя, думаю, ты увидишь больше, чем я. Моя мама водила меня и братьев сюда, и каждый раз она замечала что-то новое. Думаю, это взгляд художника.
Я улыбаюсь и собираюсь что-то сказать, но впереди замечаю поток розового света. По мере приближения он становится ярче, и мне становится интересно, что это.
Через мгновение я вижу стаю фламинго, отдыхающих по обе стороны реки. Их так много, что их розовый цвет сливается с лучами заходящего солнца, превращаясь в сияние.
Я не могу устоять перед волной тепла, охватывающей меня.
— О Боже… это прекрасно, — шепчу я, улыбаясь от всей души.
— Да, это так, — соглашается Массимо. — Что ты видишь?
— Разные вещи, — отвечаю, не сводя глаз с потрясающего зрелища.
— Скажи мне.
Я тронута тем, что он хочет услышать о творчестве, которое зажигает мой разум. Я заинтригована тем, что он хочет услышать так много обо мне.
Когда я говорю, у меня такое чувство, будто я делюсь частичками своей души.
Глава тридцать восьмая
Массимо
Я слушал ее речь.
Весь день я находил звук ее голоса успокаивающим. Слушая, как она говорит об искусстве и о том, что она видит, глядя на прекрасные окрестности, которые я делил с мамой, я успокоил свою душу.
Я благодарен, что мы отправились в эту поездку. Она мне была нужна.
Наступает ночь, и розовый свет меркнет. Лунный свет и звезды овладевают ночью, и мы возвращаемся.
Обычно я не выхожу так поздно на реку, потому что лес может привлечь самых разных людей. Сегодня было исключение. Только один человек знает, что мы здесь сегодня, и это Дариус, мой опекун.
Я даже не сказал папе.
Я хотел, чтобы сегодняшний вечер был посвящен Эмелии и мне, и я хочу, чтобы этот вечер также был посвящен нам.
Мы возвращаемся на берег реки, и я помогаю ей выбраться из лодки. Я никогда не ожидал, что начнется дождь. Он начинается, когда мы на полпути к коттеджу, и к тому времени, как мы добираемся до двери, он льет как из ведра. Мы вбегаем обратно в дом, мокрые. Я такой мокрый, что моя одежда прилипает ко мне, а волосы скользят по лицу.
С другой стороны, Эмелия выглядит как эротичная русалка с ее гладкими, мокрыми волосами и белой майкой, облегающей ее грудь. Полностью прозрачная. Ее розовые соски прижимаются к ткани ее одежды, умоляя, чтобы их пососали, а цветочный аромат ее возбуждения заставляет мой член твердеть.
Она видит, что я смотрю на нее, и я рад, что она не пытается от меня спрятаться.
Вместо этого она делает шаг вперед с соблазнительным взглядом в глазах, который чертовски сексуален.
Она тянет за край моей рубашки, вытаскивая ее из-под пояса моих брюк.
— Будь осторожна, Princesca. Если ты будешь продолжать так на меня смотреть, сегодня вечером мы будем делать только одно.
— Если только мы не сделаем это всего один раз. — Она улыбается. Я обхватываю ее прекрасное лицо.
— Когда я тебя трахал только один раз?
Она качает головой. — Никогда, я просто не хочу, чтобы мы начинали сегодня вечером.
— Мы не будем, — обещаю я, прежде чем украду ее следующие слова поцелуем. Я пробую ее сладость. Я хочу все это. Я хочу ее и все, что делает ее ею.
Я провожу пальцами по ее шее и по ее элегантным плечам, пытаясь запечатлеть ее ощущение в памяти. Когда она снова дергает меня за рубашку, пуговицы щелкают и стучат по половицам.
Когда ее пальцы касаются голой кожи на моем животе, я понимаю, что мы не поднимемся наверх, в спальню.
Я переношу нас на кухню и практически срываю с нее топ и бюстгальтер, оставляя ее в короткой юбке, которая сейчас выглядит чертовски сексуально, с ее обнаженной грудью и мокрыми волосами.
Смахнув все со стола для завтрака, я беру ее и сажу на стол, словно редкое, экзотическое блюдо, которым я собираюсь полакомиться.
Она.
Она мне, черт возьми, не безразлична.
— Раздвиньте для меня ноги, миссис Д'Агостино. Позвольте мне увидеть вашу прекрасную киску.
Эта женщина превратилась в сексуальную богиню, которая заставит меня есть из ее ладоней, если я не буду осторожен. Когда она снова одаривает меня этой сладострастной улыбкой и раздвигает ноги, я почти опозорился и кончил.
— С удовольствием, мистер Д'Агостино, — говорит богиня, а затем делает еще один шаг вперед, раскрывая для меня свои половые губы.
Твою мать.
Похоть стирает мне мозги от всего. Нужда делает меня жадным, эгоистичным, поэтому я ныряю и пирую своей девочкой, своей женой.
Я облизываю сладкий бутон ее клитора, слушая ее стоны и крики дикого удовольствия. Все от того, что я делаю с ней. Я кончаю у нее на руках, и она знает, что я хочу ее. Я вижу, как она кончает, и ее сладкий нектар течет в мой рот. Знание того, что я хочу ее, сияет в ее глазах. Взгляд усиливается, когда я пью и забираю все, пока ничего не остается.
С ее соком на моих губах, я целую ее, чтобы она могла попробовать себя на вкус. Она стонет мне в рот.
Мне придется поиграть с ее грудью позже. Мне нужно быть внутри нее. Я жаждал вернуться туда. Она нужна мне сейчас.
Я быстро снимаю с себя одежду, беру свой член и проскальзываю в ее скользкое, влажное отверстие.
Она задыхается, кладя руки на стол за спиной, чтобы принять меня. Я держу ее неподвижно, чтобы убедиться, что она это сделает, потому что я снова овладею этой киской сегодня вечером. Черт возьми, она чувствуется так хорошо. Ощущение нахождения внутри нее усиливается с этим новым чувством понимания между нами.
— Массимо… аххх… — стонет она.
— Я сделаю тебе приятно, — обещаю я и начинаю ее трахать.
Мой рот открывается, а ее глаза расширяются, удовольствие заполняет каждый дюйм ее лица.
Адский жар обрушивается на меня, заставляя меня входить в нее сильнее, быстрее, яростнее. Блядь.
Мои яйца болезненно сжимаются в ответ на сжатие ее стенок вокруг моей длины. Я пытаюсь держаться и контролировать свои движения, чтобы продержаться дольше, но она слишком хороша. Все в ней слишком хорошо.
Я безжалостно вбиваюсь в нее, пока не достигну своего предела, и мой оргазм наступает одновременно с ее. Стол трясется, царапая пол, когда я вдыхаю в нее, и она кричит. Это самый восхитительный звук, который я когда-либо слышал, но я хочу услышать его снова, прежде чем взойдет солнце.
Я выхожу из нее, беру ее на руки и несу наверх, где мы попадаем в тот цикл, в котором мы заблудились ночью. Я осознаю, что разделяю эту прекрасную ночь со своей красавицей.
Мы не спим, мы просто балуем друг друга. Когда встает солнце, я смотрю на нее, и это чувство снова переполняет меня. Я вижу ее. Я вижу, кто она, и я больше не боюсь того, что я чувствую к ней.
Солнце купает ее в своем ярком свете, а ее глаза цвета виски пристально смотрят на меня.
Внезапно я это понимаю. Я получаю любовь. Я понимаю риск и то, что имел в виду мой отец, когда сказал, что он носил мою мать в своем сердце.
Вот где для меня Эмелия. Она сама нашла дорогу туда, нашла ключ и открыла дверь в холодное сердце, которое было закрыто с того дня, как я нашел свою мать в реке.
— Я вижу тебя, — говорит Эмелия, касаясь моего лица.
— Потому что… я люблю тебя, — отвечаю я. Кажется, так легко это сказать.