Я понимала, что происходит нечто странное, порой появлялись видения, затем - уже конкретные галлюцинации, в период которых меня терзало чувство незыблемого страха и ничего более. В определенный момент я поняла, что, вероятнее всего, скоро умру, и мне хотелось ускорить этот процесс собственноручно, но те же телохранители не давали мне этого сделать.
В конце концов я оказалась в психиатрической клинике. Там я стала приходить в чувство. И только протрезвев, поняла, что нахожусь за тысячи миль от своего мужа. Человека, с которым я прожила несколько лет, вычеркнутых из жизни моим сознанием, которое выходило из «строя» при нежелательных воспоминаниях. Хотя порой мне хотелось стереть из памяти всю жизнь, кроме одного периода… Периода, в котором я была счастливой. Именно события этого времени крутились перед моими глазами в моменты кризиса.
В клинике меня возродили к жизни… и что странно - не добили, а именно возродили. Со мной беседовали психологи, пытаясь восстановить моё рабское мышление и почувствовать себя человеком, а не инструментом. Знаешь, как это быть рабой? Это не иметь интереса к жизни вообще! Быть манекеном, куклой, чем-то таким, что приносит другим удовольствие, а тебя делает средством к нему.
Потребовались месяцы, чтобы это понять. И понять: мой муж просто избавился от меня, когда заметил, что годы не щадят мою внешность и совсем скоро ему захочется жениться на другой. Дабы избежать обвинительных речей в свой адрес, он решил не бросать меня, а заставил превратиться в полное ничтожество, в безнадежно болящую самоубийцу.
Когда пришло время выписываться из клиники (хотя я думала, что обречена там находиться до конца своих дней), мне дали мои личные вещи: ключи от неизвестной квартиры в родном провинциальном городке, документы на девичью фамилию, билет в один конец и банковскую карту, на которой было скудное количество денег на доживание… Очевидно, бывший муж не рассчитывал, что я долго протяну.
А здесь случились чудеса.
Я умудрилась устроиться на работу. Не имея никакого опыта, грамотности, даже умения общаться с людьми. Растерянную и напуганную реалиями прошлого… Куда меня, такую одаренную, могли взять? О, это удивительно. В церковь! Наверное, это единственное место, откуда меня не выгнали. И интересно, что здесь принимают всех страждущих и никого не чураются. Вот здесь я и стала чувствовать себя человеком, кому-то нужным и неодиноким. И здесь я поняла смысл своей жизни, я поняла свою рыдающую навзрыд душу.
Почему я вообще пришла сюда? Бабушку вспомнила, лампадку у старинной иконы. Наверное, она и светила в моей душе все это время, не позволяя ей окончательно сгнить.
Много ли я зарабатываю? На жизнь хватает. Плюс научилась кое-какой хозяйственной работе… И я счастлива. Это странно, но да, я благодарна Богу за то, что имею. Наверное, лишив меня прежних богатств, Он решил показать мне другие ценности, о которых мой мозг уже давно не помнит, но ведь не забыло сердце.
И вот… вот это сердце проснулось от одних воспоминаний… которые тоже теплились глубоко на его дне, раздавленные тяжестью многоцветных каратов. Это твои чувства…
Сидя в этой скромной квартире, которую я всего семь лет назад назвала бы бомжеубежищем, находясь наедине со своим прошлым, настоящим, будущим, оставшись нос к носу со своим одиночеством, я то и делаю, что постоянно вспоминаю тебя.
Порой я слышу тот едва заметный аромат подснежников, которые нашла у себя в портфеле… Сколько тогда нам было? Лет по тринадцать? А потом… и твои письма… я читаю сейчас их глазами взрослой, тридцатилетней женщины и плачу… от сожаления за черствость, некогда царившей в душе той девчонки.
Думаешь, не вздрагивало сердце от мысли, что ты влюблен в меня? Думаешь, я и правда считала себя королевой красоты? И думаешь, из-за той детской гордыни и себялюбия я была неспособна полюбить?
Самое страшное, что я тоже так считала: мне внушали, что я создана для другого. Для «возвышенного», величественного, богатого. Ах, теперь я знаю, что богатство не измеряется купюрами! А величественное - это не статус состояния.
Я помню, как сбежала с тобой с уроков. Это был старший класс, перед выпускным, помнишь? Когда мы целовались на крыше старого сарая твоей бабушки под открытым небом? Когда болтали, находясь там до поздней ночи? Это был единственный день в моей жизни, наполненный чувствами. Вздрагивание твоих ресниц, мелькающие перед глазами звезды, тихий смех и так много разговоров о любви… Ты рассказывал какие-то истории, о которых читал. Я-то не читала о чувствах, о душе. Это делал ты. И твоя любовь… она едва не стала для меня самой желанной… Но ведь я смогла же вдохновить себя на юное безумие… Наверное, если бы тогда наши отношения зашли бы дальше, я не имела бы «невинной» ценности, ибо девственность стала главным аргументом для согласия бывшего мужа на брак. Зря я тогда не позволила тебе зайти безвозвратно далеко…