Когда у меня болит палец, я не вижу ничего кроме больного пальца. Проблему невозможно игнорировать, она занимает все внимание и не позволяет отвлечься, мне кажется «я сам болею». Если я в стороне от проблемы, тогда я ощущаю не «я болею», а «у меня болит палец». Боль не поглощает все внимание, она остается отдельной от меня и позволяет мне сделать что-то по этому поводу. Если контекст расширить до уровня города или всей страны, то проблема этого конкретного пальца - крошечная проблема, которая решается наличием в аптеках пластыря. Один и тот же факт может выглядеть очень по-разному в зависимости от того, с какой точки зрения на него смотреть. Одно дело смотреть на проблему со стороны и видеть решение, а другое дело когда ты настолько приближен к этой проблеме, что кроме нее не видишь ничего другого. В городе много жителей, и у какой-то его части время времени случаются порезы, ранения, пальцы иногда теряются. На уровне города эта проблема будет решаться чем? Будут построены больницы, будут построены аптеки, в аптеке будет завезен лейкопластырь, и все это будет решением проблемы среднестатистического больного пальца на уровне города. На космическом уровне эта проблема вообще становится настолько маленькой и неважной, что эта проблема совершенно не видна.
Если я на проблему с больным пальцем смотрю очень вовлеченно, если я думаю что «я сам болею», я позволяю больному пальцу стать собой. Когда я говорю что «я болею» (а болит у меня на самом деле только палец), я заужаю проблему, отождествляюсь даже не с телом, а всего лишь с частью этого тела! Я становлюсь равным кончику пальца, который у меня болит. Когда я очень близко смотрю на эту проблему, это действительно становится большой проблемой и кроме нее я уже перестаю что-либо видеть, я не могу думать ни о чем другом. По мере того как наша точка зрения сужается, перспектива становится все более и более ограниченной. Чем больше мы захвачены этой проблемой, тем меньше мы способны увидеть ее в перспективе и тем меньше способов решения видим. Когда эта проблема настолько ко мне близка, что не видно ни ее начала, ни ее причины, ни ее конца, решить такую проблему становится очень сложно.
Арджуна в своем страдании сильно заужает проблему и все меньше ему видны пути выхода из нее. Хотя он и использует слово дхарма, но он использует его относительно рода, относительно семьи. Это очень сильно зауженная точка зрения. Он будет развивать аргументацию о том, как предстоящая битва будет влиять на семью, и в процессе его видение все больше и больше ограничивает контекст. Проблемы семьи - достойный аргумент, верный аргумент, потому что проблемы в семье обязательно будут отражаться и на обществе, но это в данном случае совершенно неверная перспектива.
Глава 1, шлока 41
adharma-abhibhavAt - из-за преобладания беззакония, ахармы; kRSNa - О Кришна; praduSyanti - развращены; kula-striyaH - женщины рода; strISu duSTAsu - когда женщины становятся плохими, развращенными; vArSNeya - О Варшнея, О Кришна; jAyate - порождается, varNa-saGkaraH - смешение каст, смешение общественных ролей.
Арджуна обращается к Кришне как к Варшнее. Использование им разных имен не случайно. Варшнея - потомок сильного и прекрасного рода. Арджуна сейчас говорит о роде, о семье, и таким обращением он напоминает Кришне, что он сам принадлежит к прекрасному роду, и должен понимать его беспокойство о поддержании его.
Арджуна рассказывает, что в результате битвы адхарма только увеличится, она будет повсюду и затронет все общество. Сначала это коснется королевской семьи, которая, как семья правителей, является примером для подражания. Глядя на нее, все остальные семьи в городе и в стране тоже будут затронуты, все общество начнет деградировать. Во время войны погибнет множество военачальников и солдат, у них останутся семьи без главы семьи. В семьях, где нет мужчины, который всегда считался главой семьи, неизбежно нарушится порядок и женщины рода будут развращаться.