С Робертом Ауманном я повстречался 25 января 1996 года в Иерусалиме. Встреча проходила в Еврейском университете, в кабинете Ауманна. Все приводимые мною высказывания Ауманна были сделаны им во время этой встречи, за исключением слов «существование библейского кода — установленный факт». Эту решительную фразу он произнес 19 марта 1996 года на заседании Академии наук Израиля, куда Рипс был приглашен для сообщения о библейском коде.
Ауманн, в качестве куратора, тщательно наблюдал за первоначальным экспериментом Рипса, доказавшим существование кода, и потому как никто знаком со всеми деталями этой работы. После той, первой, встречи я еще несколько раз виделся с Ауманном. Он сохранил позицию благожелательного скептицизма: «Психологически очень трудно принять все это, но с математической точки зрения там все в порядке».
Упоминание в коде о «пятом измерении» заставило меня добиться встречи с деканом физического факультета Гарвардского университета Сиднеем Коулманом и физиком Аланом Гутом — крупным специалистом в вопросах происхождения Вселенной. Я встречался с ними порознь, и оба заявили, что большинство физиков не сомневается в существовании пятого измерения, хотя никто толком не понимает, что это такое. И тот, и другой, однако, упомянули очевидный парадокс: пятое измерение меньше атомного ядра, но вся Вселенная, и мы в том числе, находимся внутри него.
Древний религиозный текст, цитируемый Рипсом, — это Книга Творения (Sefer Yetzirah), no преданию написанная патриархом Авраамом за тысячу лет до того, как Моисей получил Библию на горе Синай. Книга Творения утверждает, что мы живем в пятимерном мире: три пространственных измерения, четвертое — временное и пятое — духовное. Современная наука подтверждает существование первых четырех измерений, но ничего не знает о пятом, духовном.
Пять измерений определяются в Книге Творения (глава 1, стих 5) следующим образом: «Глубина начала глубина конца, глубина добра глубина зла, глубина верха глубина низа, глубина востока глубина запада, глубина севера глубина полудня».
Книга Творения цитируется но переводу Арье Каплана (Samuel Weiser, 1990, стр. 44).
Рипс, говоря об этом древнем определении «пятого измерения», заметил, что каждому измерению соответствует координатная ось, по которой отмеряются расстояния, и что пятое измерение, возможно, заключает в себе все остальные, потому что оно отмеряет расстояние между добром и злом, а это, сказал Рипс, «величайшее из существующих расстояний».
Атомный холокостЧерез весь Ветхий завет проходит неоднократно повторяемое пророчество, сулящее Израилю разрушение в некоей ужасной войне. Это пророчество, в сущности, и вызвало к жизни страшные апокалиптические видения, из которых самое известное — Апокалипсис Нового завета.
Слово «апокалипсис» — греческое, оно означает «откровение». Однако в наше время этим словом стали называть окончательную катастрофу, которую предвещает Библия.
В Ветхом завете финальная катастрофа явно связывается с Израилем. Известны слова Книги Пророка Даниила: «И наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди»[15] (Дан. 12, 1). Однако самое раннее упоминание о грядущем Апокалипсисе находится в Книге Пророка Исайи. Оно звучит так: «И отсечет Господь у Израиля голову и хвост, пальму и трость, в один день» (Ис. 9, 14). В другом месте Книги Пророка Исайи угроза направлена в первую очередь на Иерусалим: «Горе Ариилу, Ариилу, городу, в котором жил Давид!» (Ис. 29, 1) Подобное же место есть в Книге Пророка Даниила: «…великое бедствие, какого не бывало под небесами, и какое совершилось над Иерусалимом» (Дан. 9, 12).
Из Книги Даниила, как и из Книги Исайи, ясно, что самое страшное только еще должно произойти: гибель Иерусалима впереди, хотя он и в прошлом подвергался бедствиям.
Наиболее известное из пророчеств о последней битве находится в Откровении Иоанна Богослова.[16] Здесь предсказывается, что сатана поведет великую армию в наступление на Иерусалим. Названия народов из сатанинского войска, «Гог и Магог», заимствованы из ветхозаветной Книги Иезекииля, где они упоминаются просто как враги, вторгающиеся на землю Израиля с севера в каком-то неопределенном будущем.[17] Слово «Армагеддон», встречающееся в Откровении Иоанна Богослова,[18] - это просто греческая транслитерация названия города Мегиддо на севере Израиля.
Сейчас, в обстановке возросшей напряженности на Ближнем Востоке, уже трудно представить себе непривычный для Израиля мир, царивший перед убийством Рабина. Спокойствие — результат рукопожатия Рабина и Арафата на лужайке Белого Дома 13 сентября 1993 года — казалась незыблемой, пока 25 февраля 1996 года, в полном соответствии с предсказаниями кода, не взметнулась волна терроризма.
Мое письмо, датированное 9 ноября 1995 года, Шимону Пересу передал Эльханан Йишаи. Это близкий друг Переса и его соратник по партии Труда. Йишаи повстречался с Пересом, а потом рассказал мне о реакции премьер-министра на мое письмо. Это было меньше чем через неделю после убийства Рабина.
Через несколько дней после этого я встретился с пресс-секретарем Переса Элизой Горен. Высказывания, которые я цитирую, она сделала во время этой встречи. Потом я виделся с Горен в Нью-Йорке, в декабре 1995 года. Тогда я вручил ей другую версию письма, ранее посланного мною премьер-министру.
Цитата из доклада сенатской комиссии об опасности ядерного терроризма взята из вступительной речи сенатора Сэма Нанна, вице-председателя постоянного подкомитета по расследованиям Сената США. Я пользовался стенограммой его речи, сделанной на заседании 31 октября 1995 года. В слегка отредактированном виде эта речь опубликована в заключительном докладе комиссии «Глобальное распространение оружия массового поражения».
Мнение, что в рассыпавшемся на части Советском Союзе «картошку охраняют лучше», чем ракетные установки, принадлежит Михаилу Кулику — госслужащему, который расследовал кражу 13,5 кг обогащенного урана с верфи ядерных подводных лодок возле Мурманска. Это высказывание цитируется в журнале «Сайенти-фик американ» (январь 1996, стр. 42) в статье «Реальная угроза ядерной контрабанды», ее авторы — Фил Уильяме и Пол Весснер.
Существование подобной опасности подтвердили несколько экспертов по ядерному терроризму. В их числе были служащие Пентагона и ЦРУ, уделившие мне несколько консультаций по данному вопросу.
Предложение купить ракетную установку я получил от спроектировавшего ее выдающегося русского ученого на встрече в Москве в сентябре 1991 года. Поразившая меня нищета, в которой пребывали первоклассные русские ученые-ядерщики в первое время после распада Советского Союза, по всей видимости, продолжается по сей день.
В октябре 1996 года Владимир Нечай, руководитель важнейшего конструкторского бюро, где проектируются ядерные вооружения России, совершил самоубийство, потому что ему было стыдно: он несколько месяцев не мог заплатить зарплату своим сотрудникам. В газете «Нью- Йорк тайме» от 15 ноября 1996 года другой русский государственный деятель, побывавший на похоронах, так прокомментировал положение коллег Нечая, которые там присутствовали: «Эти люди, гордость российской науки, физики с мировыми именами, одеты в потрепанные пиджаки и заношенные рубашки». Далее этот человек, имя которого Григорий Явлинский, заключает: «Безопасность ядерных программ в России не может гарантировать никто».
Мой телефонный разговор с генералом Яковом Амидрором состоялся в ноябре 1995 года. Амидрор был тогда заместителем начальника Амана, израильской военной разведки. Сейчас он — первый заместитель министра обороны.
Генерал Дании Ятом впервые написал мне 18 декабря 1995 года. Наша первая встреча произошла в начале января 1996 года. В письме Ятома говорилось: «Получив Ваше письмо от 10 декабря 1995 г., премьер-министр поручил мне встретиться с Вами и обсудить затронутую Вами тему».