Ну, и где тот самый Джексонвилль, где, я вас спрашиваю, портал, вспышки и все такое?
Курсор замигал, неожиданно проснувшись и явственно потянул меня вглубь дома. Ну, положим, хорошо… И?
Дверь хрустнула, когда о нее приложились. Заскрипели петли ставней с той стороны, оглушительно крича о собственной смерти и о том, что ставни тупо выдирают, чтобы забраться через окно. Так, что у нас еще есть, а?
Дурак! Это же алхимическая аптека со всякими дрянями в стеклянных колбах!
Получено 10 очков интеллекта!
Трах-бах, стекло с полок, стекло посереди прихожей, колбу в лопнувшее окно и, туда же, явно дежурную рабочую горелку, спрятанную под прилавком. Всунувшаяся мерзко-жабья рожа, резиново растянув безразмерную пасть, способную проглотить половину меня, вспыхнула. Заорала, заклокотала горловыми кастаньетами и полезла внутрь, нахаркав на полыхающую кожу с плотью.
В лужу, вытекшую из запасов алхимика перед дверью, выстрелил из «краша». А куда деваться? Полыхнуло – будь здоров. Вместе с с грохотом из обоих стволов дрободана, разнесшего лезущего Дагона, на сколько-то, да задержит. Надеюсь, во всяком случае.
Ступени вели вглубь неожиданно большого помещения, за спиной грохотало, трещало, выло и рыкало. Еще один пожар запалил увидев шандал с горящими свечами и кинув его в склад, с его полками и бутылями. Лишь бы курсор не сошел с ума и не завел просто так в подвал. Сгорать в компании все же забравшихся склизких упырей-каннибалов не тянуло от слова совсем.
Огонь полыхал знатно, дотягиваясь повсюду подгорающим шашлыком, острой вонью полиэстеровых занавесей, горящим деревом и едкими примесями испаряющихся химикатов. Занялось – куда там огнемету «Шмель», честное слово. Вот только…
Вот только один рыже-обжигающий язык, обогнув меня по совершенно странной траектории и по потолку, вдруг вцепился в стену напротив, описал по ней круг, тут же вспыхнувший перевернутой пентаграммой в круге и козлиной мордой демона, вылезшей оттуда и совершенно заполонившего раззявленной пастью все вокруг.
Чернота. И боль. И все.
Глава 22: здесь и сейчас
Чернота сменилась темно-багровой пеленой, медленно расползавшейся перед глазами. Воздух, сухой и ядовитый, проникал в носоглотку нехотя, но все же попадая. Где я?
Джексонвилль, бонусный подуровень
Спасибо!
Желто-красная пыль повсюду. Желто-красные столовые горы вдалеке. Желто-красный городишко впереди. Желто-красные шары перекати-поля повсюду. Небо только вот почти черное, хмурое и полыхающее внутри алыми росчерками не молний, а чего-то другого…
И три фигуры вон, впереди. Это кто? Когда меня неожиданно сжало, сломало и бросило в одну из них, высокую и с усами, даже не успел испугаться.
Три. Два. Один.
И кто я?..
Ветер гнал сухую красную пыль. И песок. Песка здесь хватало. Ветер довольно игрался и с тем и с другим. Хотя песок сейчас оказался сподручнее. Ветер нашел новую игрушку. Череп шерсторога, выпукло белеющий лбом, темнеющий тремя провалами глазниц, ветру хотелось отполировать до блеска самого настоящего бильярдного шара. Шары для игры джентльменов, как известно, делают из слоновой кости. Чем хуже кость шерсторога?
- Дюффрэ? – Тень Равицки упала на череп. – Ты что-то нашел?
Дюффрэ? Меня так зовут?
Он не ответил. Поводил сломанным прутиком рядом с очень интересным отпечатком. Хмыкнул, поняв, что в этой дрянной истории неясного куда больше, чем на поверхности. И подавил желание плюнуть прямо на чертов череп. Чертов череп с чертовой гексограммой прямо на лбу. Засохшей и ставшей бурой. Но он бы побился об заклад, что сперва она алела. Потому как кровь на нее пошла артериальная.
Равицки заметно выражала свое недовольство. Попинывала порыжевшим носком сапога камешки, дымила сигаретой и сопела. Последнее в такие минуты она делала особенно хорошо, сразу давая понять: Дюффрэ, ты в очередной раз достал целого помощника прево. И не просто помощника, а саму Равицки, приехавшую из самого Вегаса в эту чертову хренову дыру. Господь свидетель, что сам Дюффрэ такого и в мыслях не держал. То есть – чтобы ее доставать.
Читать мысли прописанного персонажа, зачем оно мне?