Да, сошлись они лихо. Было это в ресторане «Луч». Случайно оказались за одним столом. Изрядно напившись, сбежали, не рассчитавшись. Рыбак рыбака увидел издалека.
Девушки, видимо, не желали слушать воспоминания опьяневших дружков, они уводили в сторону от дела, ради которого оставили в субботний день свои квартиры, семьи. Манчуков понимал это, но остановиться не мог.
— Хватит! Перейдем к серьезному разговору! — вдруг отрезала Лариса…
Легкий кашель следователя привел Манчукова в себя, мгновенно вернул его в мрачную действительность.
— Узнаете почерк? — спросил капитан, разглаживая записку. — Может, расшифруете?
Подследственный закашлялся.
— Ничего не знаю, — еле выдавил из себя.
— И бумажку эту видите, конечно, впервые?
— Впервые.
— Ну, тогда ознакомьтесь с результатами судебно-почерковедческой экспертизы.
Манчуков пробежал глазами по документу и, опустив голову, молчал.
— Хорошо, Иван Лукич. Вижу, что сегодня вы не в настроении. Продолжим беседу завтра.
На следующий день, едва капитан зашел к себе, раздался робкий стук в дверь. Вошла немолодая женщина.
— Вы меня извините. Я жена Манчукова, который находится у вас под следствием.
— Присаживайтесь. Я вас слушаю.
Посетительница, собравшись с мыслями, стала говорить о том, что, видно, наболело.
— Давно мы сыграли свадьбу с Иваном. Первые десять лет все было как у людей, жили и радовались. Сына и дочь растили — в семье согласие, на производстве он в почете был, назначили даже начальником цеха. А потом — как сглазили его. Стал замкнутым, грубым, раздражительным и, когда после смены приходил, всегда от него несло водкой. И чем дальше — тем хуже. Да и внешне изменился: растолстел, обрюзг. Я с ним и так и сяк, и уговаривала, и ругала, чего только не делала — все напрасно. А потом стал по субботам и воскресеньям исчезать. Вернется в воскресенье поздно вечером — пьяный, измятый весь… Догадалась, что с женщинами время проводит… Бил меня не раз, дважды расходились. Сын и дочь росли, видели все это. Ужас.
Манчукова покачала головой, вытерла слезы.
— Скандалы были не только в семье. На фабрике тоже видели, что муж все больше опускается. Понизили его в должности, чуть вообще не выгнали. Как-то заметила я, что стал он выходить вечером на балкон, воздухом свежим подышать. Что ж, думаю, иди дыши, трезвее будешь. А потом заметила, всякий раз возвращается оттуда и совсем, как говорят, лыка не вяжет. В чем, думаю, дело? Оказывается, он там бутылки припрятывал и добавлял — прямо из горлышка хлестал. Вы представляете, что за жизнь? Что зарабатывал — все прогуливал, на мое иждивение перешел. И хоть верьте, хоть нет — весь мой гардероб — на мне. До чего дожила — стыдно сказать.
Капитан не перебивал, слушая исповедь.
— Подружился Иван на беду с заведующим магазином «Культтовары» Варламовым. Сошлись два сапога, только Марик хитрее. Каждый вечер пьют, часто за город ездят. И одно мне непонятно: на что так шикуют, откуда берут средства. Знаю, что такой, как Варламов, не будет по доброте душевной угощать друга. А тут еще эти авторучки. Я не понимаю, что произошло, но Иван стал часто приносить домой запчасти для них. Я удивлялась, а потом и возмущалась, но муж объяснил, будто начальство так приказывает, мол, надо помогать фабрике.
— Кто-нибудь еще детали приносил?
— По-моему, да. Но в квартиру никто не входил. Скажите откровенно, что он натворил?
— Рано пока еще об этом говорить, — ответил Мачульский. — Скажу только, что ваш муж, к сожалению, не только любитель спиртного. Во всяком случае, пьянки и кутежи довели его до очень крупных неприятностей. Хорошо, что вы пришли сегодня к нам, рассказали обо всем. Но куда было бы лучше, если бы вы сделали это намного раньше.
…И Варламов и Манчуков продолжали упорно твердить, что эпизод с передачей портфеля был всего лишь недоразумением. К тому же Манчуков крепко держался за нелепое объяснение по поводу ручек, обнаруженных у него на квартире. Появился у него и новый аргумент.
— Если бы я похищал детали авторучек, то на фабрике образовалась бы недостача, — убеждал он. — А недостачи-то нет, полный порядок.
И впрямь, основательная проверка в бухгалтерии фабрики не дала никаких заслуживающих внимания фактов.
Варламов, полностью отрицая присвоение выручки, по-прежнему объяснял утечку путаницей в учетах малоопытных подчиненных. А обилие обнаруженного неподотчетного товара пытался свалить на экспедитора, который, дескать, из-за его доверчивости не отмечал поступление отдельных партий.