И вот тут-то и выясняется со всею очевидностью, что и литературные произведения, которые представлялись Аксакову образцовыми, и манера актерской игры, которой он следовал, явно отстают от наметившегося в литературе и на сцене движения к реализму.
С. Т. Аксакову предстояло сделать выбор своего пути в искусстве.
В русской литературе возникает движение за ее обновление, за художественное освоение самобытной русской действительности, национальных характеров. Разгорается борьба против условных правил классицистической эстетики, требовавших подражания древним, греческим и римским, авторам, — Аксаков же увлекается «Рассуждениями о старом и новом слоге» А. С. Шишкова, нацеленными против всех жаждущих этого обновления. В драматургии, на сцене классицизм с его жесткими правилами начинает уступать место принципам жизненной достоверности и естественности. Аксаков же восхищается, увлекается предельно сентиментальными и мелодраматическими пьесами Августа Коцебу!
Позднее, в «Воспоминаниях», С. Т. Аксаков с раскаянием признает и свое «староверство в литературе», и правоту своего гимназического наставника Григория Ивановича Карташевского, который удерживал его от подражательных скороспелок, утверждая: «…я знаю, что он скоро начнет марать бумагу, но я буду держать его на вожжах как можно дольше: чем позже начнет сочинять мой Телемак (шуточное прозвище Аксакова-гимназиста. — В.Б.), тем лучше. Надобно, чтобы молодой человек набрался хороших примеров и образовал свой вкус…»
Но так складывается жизнь Аксакова, что, оставив университет (в 1807 году), он еще более удаляется от «хороших примеров». В Петербурге, куда он приезжает, чтобы служить, он знакомится с Шишковым, посещает его дом. Здесь на его глазах возникает пресловутая «Беседа любителей русского слова», в которую вошли по преимуществу как раз литературные староверы. Общение с ними, и особенно с самим Шишковым, консерватором по своим литературным и откровенным реакционером по идейно-политическим взглядам, конечно же, серьезно препятствовало образованию «своего вкуса».
Переехав из Петербурга в Москву, Аксаков в 1816 году женится и решает поселиться навсегда в деревне, чтобы заняться сельским хозяйством. Но в отличие от своих деда и отца Сергей Тимофеевич хозяином оказался плохим, и в 1826 году он, с разросшейся семьей, вновь появляется в Москве и поступает на службу в Московский цензурный комитет.
В Москве Аксаков сближается с драматургами, приверженцами классицизма, которые в то же время наводняли сцену развлекательными водевилями, поддерживает их своими хвалебными рецензиями. А вместе с тем его покоряет реалистическая игра М. С. Щепкина. Обеспокоенный будущим русского театра, он призывает «создать новый театр, народный. Все рамки и условия к черту!» Когда же в журналах поднимается кампания против Пушкина, будто бы идущего к своему закату, Аксаков выступает в печати с «Открытым письмом», в котором защищает великого поэта от несправедливых упреков и нападок. Аксаков выделяет и подчеркивает «такого рода достоинство» его поэзии, какого не имел ни один из пушкинских предшественников, — «силу и точность в изображениях не только видимых предметов, но и мгновенных движений души человеческой». Пушкин, вспоминает Аксаков, остался «очень доволен» его «письмом».
Решительный поворот в литературно-эстетическом развитии Аксакова происходит в 30-е годы.
Атмосферу в семье Аксаковых всегда отличала насыщенность духовными, интеллектуальными интересами. Теперь, когда выросли сыновья, дом Аксаковых посещают Н. В. Станкевич, В. Г. Белинский и другие товарищи Константина по Московскому университету, а весной 1832 года в доме Аксаковых впервые появляется Гоголь. Участвуя в обсуждениях и горячих спорах на исторические, философские, эстетические темы, Сергей Тимофеевич проникается и одушевляется теми интересами, которые увлекали сыновей и его друзей и которые во многом определили идейную жизнь русского общества на целые десятилетия.
Приходит полное и окончательное освобождение от «староверских» представлений и вкусов, и место былых авторитетов занимает Гоголь. Его могучий художественный талант реалиста Аксаков замечает и приветствует одним из первых. А в 1834 году появляется «Буран» Аксакова, свидетельствующий о том, что реализм возобладал и в его собственном творчестве. Правдивое, «с натуры» описание снежного шквала предвосхищает описание бурана в «Капитанской дочке» Пушкина.
К реализму «звали» писателя и особенности его художественного таланта, которые он все с большей отчетливостью начинает осознавать: «Я ничего не могу выдумывать, — напишет он своему сыну, — к выдуманному у меня не лежит душа… и я уверен, что выдуманная мною повесть будет пошлее, чем у наших повествователей. Это моя особенность…»