Пять раз в день, и даже больше, читает правоверный мусульманин свой «Отче Наш», первую суру Корана, заканчивающуюся словами: «веди нас, Аллах, верным путём, путём тех, над которыми Ты смиловался, которые не подпали твоему гневу (как Иудеи) и не заблуждаются» (как христиане).
Только мусульмане осчастливлены милостью Аллаха, лишь они — избранный Богом народ, молятся и почитают истинного Бога. Все остальные народы — kâfirûn, неверные, которым Бог не предопределил вечного спасения. Точно такой же, глубоко коренящийся в натуре семитов, характер имеет у евреев поклонение Иегове как до, так и после изгнания. Иегова — единственный истинный Бог, но в то же время он Бог одних израильтян; израильтяне — Его избранный народ, все остальные народы — «гои» или язычники, самим Иеговой обречённые на безбожие и идолопоклонство. Подобный взгляд, совершенно несовместимый с нашим просветительным пониманием Бога, ясно выражен в следующих словах (Второзак. IV, 19–20) — кстати сказать, одним ударом рассеивающих призрак «откровения» — «дабы ты, взглянув на небо и увидев солнце, луну и звёзды и всё воинство небесное, не прельстился и не поклонился им и не служил им, так как Господь, Бог твой, уделил их всем народам под всем небом. А вас взял Господь и вывел вас из Египта, дабы вы были народом Его удела». Таким образом поклонение светилам и идолам санкционировано по отношению ко всем остальным народам самим Иеговой. И тем ужаснее приказание Иеговы беспощадно уничтожить семь больших и сильных народов, которых израильтяне встретят в Ханаяне, за их безбожие (Вторзак. VII, 16).
«И истребишь все народы, которые Господь, Бог твой, даёт тебе; да не пощадит их глаз твой».
Этот национально обособленный монотеизм, который, конечно, не может проявиться в таких отрывках, как рассказ о сотворении мира, но которым неоспоримо проникнут весь Ветхий Завет, начиная с Синая: «Я Господь, твой Бог» до слов Исаии: «Утешьте, утешьте мой народ» и до пророческих слов Захарии (VIII, 23): «Так говорит Господь Саваоф: будут в те дни, возьмутся десять человек из всех разноязычных народов, возьмутся за полу иудея и будут говорить: мы пойдём с тобою, ибо мы слышали, что с вами Бог» — этот монотеизм, который, по словам апостола Павла (Еф. II, 12), в течение тысячелетий оставляет все остальные народы «без надежды» и «без Бога в мире» — едва ли может быть признан за «откровение» святого и справедливого Бога! И всё же мы ещё с детства настолько находимся под влиянием этого преимущества израильтян (см. Еф. II, 11), что рассматриваем историю древнего мира с совершенно неправильной точки зрения, и теперь ещё, довольствуясь ролью «духовного Израиля», забывая о великих исторических переменах, происшедших в новозаветное время, начиная с проповедей Иоанна Крестителя и Иисуса Христа — о той драматической борьбе между Иудейством, Иудейским христианством и христианством языческим, пока, наконец, апостол Пётр мог воскликнуть (Деян. X, 34–35): «Истинно познаю, что Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему», разрывая этими словами завесу, разделявшую восточно–израильское и христианско–философское миросозерцание.
Мы уверены, что древне–еврейские творения, даже потеряв характер «откровения» или творений, проникнутых «духом откровения», всё–таки сохранят своё значение, в особенности как единственный памятник великого, доходящего до нашего времени, религиозно–исторического процесса.
Возвышенные места творений пророков и псалмопевцев преисполнены живого доверия к Богу и стремления к миру в Боге, и, несмотря на их партикуляристический характер, на заметное стремление их представить Иегову Богом одних израильтян, которое кроме того в значительной степени потеряло свою силу в наших переводах Библии, всегда найдут живой отклик в нашем сердце. Такие слова, как например, пророка Михея (VI, 6–8): «„С чем предстать мне пред Господом, преклониться пред Богом небесным? Предстать ли пред Ним со всесожжениями, с тельцами однолетними? Но можно ли угодить Господу тысячами овнов, или неисчётными потоками елея? Разве дать Ему первенца моего за преступление моё и плод чрева моего — за грех души моей?” О, человек! Сказано тебе, чтò добро, и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим» — такие, требующие проявления религии в нравственных поступках, слова и ныне найдут сочувствие в душе каждого религиозно–мыслящего человека. С другой стороны, не будем упорно придерживаться старых, научно опровергнутых догм лишь из боязни, что может пострадать ваша вера в Бога и истинная религиозность. Вспомним, что всё земное находится в живом движении, всё неподвижное равносильно смерти.
Вспомним ту зиждительную силу, тот толчок, который дала немецкая реформация всем народам земли в усиленной работе на всех отраслях человеческой деятельности. Но и реформация — лишь один этап на дороге к поставленной нам Богом и в Нём завершающейся цели — истине. К Нему стремимся мы смиренно, но пользуясь всеми средствами свободного научного исследования, радостно присоединяясь к замеченному зорким взглядом и горделиво возвещённому всему миру лозунгу дальнейшего развития религии.
III
Да будет нам позволено сказать ещё несколько слов о том, насколько восстановленные памятники ассиро–вавилонской старины расширили наш умственный кругозор, как глубоко, в связи с успешными исследованиями Ветхого Завета, изменили они наш взгляд на древне–еврейскую литературу, и насколько ярко они, по–видимому, в состоянии осветить нам главнейшие вопросы религии.
Никто не поставит в упрёк так называемой «карте народов» (Бытие X) её многочисленных упущений, ошибок и пробелов в описании стран и народов Малой Азии на пространстве между Средиземным и Персидским морями, описании, соответствующем ограниченным познаниям людей, живших приблизительно около 7–го столетия до Р. Хр. И, не умаляя нисколько того факта, что эта «карта» является первой попыткой классификации многочисленных племён и народов, мы невольно вместе с тем обращаем внимание на то, что еврейский писатель, именно Сима, называет первенцом отца человеческого рода, населявшего землю после потопа. Однако мы не можем вечно рабски следовать за подобным ограниченным и даже небеспристрастным по отношению к семитским народам изложением истории происхождения народов и должны быть благодарны раскопкам в Ассиро–Вавилонии, значительно расширившим наши познания в области древнейшей истории человечества.
Ветхозаветные писатели не имели ни малейшего представления о всех народах, живших в Месопотамии ранее индогерманских (иафетитских) мидийцев или семитов. «Карта народов» вовсе не упоминает о несемитском народе — еламитах — владычество которых в 3–м тысячелетии до Р. Хр. простиралось одно время на Вавилонию вплоть до Ханаана, и неисчерпаемого могущества которых не могли сломить даже прославленные ассирийские полчища. Даже сумерийский народ совершенно изгладился из памяти как греческих, так и ветхозаветных писателей, хотя по иронии судьбы родина Авраама — г. Ур в Халдее — носит сумерийское имя и названия «храма» (hèchal) на Сионе, как и «трона» (kissê) Давида заимствованы из сумерийского языка.
Всё яснее, всё отчетливее встаёт перед нашими глазами этот высокоодарённый народец, религия которого перешла к семитам–вавиловянам и оказала большее или меньшее влияние на религию ханаанских племён, народец, проложивший новые пути во всём, что могло украсить жизнь, придать ей более нравственный и благородный характер. Его изделия из серебра, относящиеся к третьему и даже четвёртому тысячелетию до Р. Хр., как, например великолепная серебряная ваза царя–жреца Энтемена (рис. 29), или из бронзы, вроде прекрасно выполненной головы быка с глазами из лапис–лазури (рис. 30), возбуждают в нас изумление, а его диаритовые изваяния, как например, статуя архитектора с планом на коленях (рис. 31) мало уступают идеалу, который мог носиться перед умственным взором сумерийского художника (рис. 32). И когда мы рассматриваем головы сумерийских мужчин и женщин (рис. 33, 34), в тонко выточенных чертах которых выступает облагораживающее влияние напряжённой работы, и узнаём, что культура этого народа легла в основу не только культуры семитов–вавилонян, но в значительной степени оказывает влияние ещё и на нашу культуру, то нам кажется вполне возможным видоизменение современного школьного изложения древнейшей истории согласно требованиям прогрессирующей науки, хотя бы при этом и пришлось пожертвовать историей о Симе, Хаме и Иафете.