Для этого, их праотцы нанимали людей, которые называли себя мистиками, и те, какими-то сложными и серыми схемами поставляли Чувства и Эмоции.
Заказывали им разное — удивление, влюбленность, радость, вдохновение, мечту, восторг и прочие оттенки счастья.
Где они их брали, никто точно не знал, лишь ходили слухи, что для этого они пересекали линию горизонта и попадали в Страну Магии, где этого добра хоть пруд пруди.
Но, об их сакральной тайне, прознала верхушка Роима. А секрет магов был в том, что не было никакой магической страны, они не раздобывали их где-то тайно, мистики брали и давали эти эмоции из себя, они и были носителями этих настроений и переживаний!
А их рассказы о хождениях за горизонт, были лишь прикрытием от злых умов.
Роим обозвал этих людей контрабандистами и под страхом смертной казни, запретил им показываться на территории страны.
А столетье спустя, когда всё утихло, руками Религии создал Библию, где кроме всего прочего вымысла, было вписано — «Творящий магию из самого себя, есть богохульник, попирающий волю Господа нашего. Кто замахнется на роль Творца, душа того, будет проклята на вечные скитания по пустыне геенны огненной. Аминь».
–
Магия эмоций была утрачена навсегда, воздуха не хватало, суть богатства обесценилась, не оставалось ничего, что было бы действительно важным. Осталась только тоска и гробовая тишина в сердцах.
И вот однажды, туманным утром, адепты Комедии Дель Арте заметили на холме разноцветный шатер, похожий на цирковой, но только почему-то на нем возвышались поблескивая церковные купола.
К горожанам спускался человек, наряд которого был противоречивее, чем сам шатер.
Он был одет в черное, не то платье, не то рясу. На его лысую голову было надето небольшое деревце, корни которого то оплетали череп, то приподнимались, в только им понятном ритме.
Когда он приблизился, все в недоумении уставились на его загримированное лицо с накладным клювом кецаля, вместо носа.
Незнакомец заговорил:
— Здравствуй, народ Роима, меня зовут отец Титоан, и я рад пригласить всех вас на свою воскресную проповедь.
Люди зашептались между собой, что уж шибко странный он какой-то, этот святой отец.
— Ты точно монах? — спросили они.
— Да, я монах, — Титоан выдержал паузу, улыбнулся и добавил, — временно расстриженный.
Когда людское недоверие спало, он продолжил.
— На ваш суд, хочу представить новую религию — свою собственную! Хочу продемонстрировать вам новую Книгу книг, и заверяю вас, только в ней вы найдете утешение. Итак, жду вас в воскресенье в 12 часов дня, — сказал он и театрально раскланялся.
Никто ничему уже не верил, но от забитости и усталости, люди не оспорили слова чужака, промолчали лишь потому, что он представился священнослужителем, хоть и без духовного сана.
Никому не пришло в голову поинтересоваться, что за разноцветные лоскутья надеты на его шею, и почему вместо креста на его груди, висели маски Мельпомены и Талии, а на книге в его руках, было написано Библия Комедии Масок.
Людям не хотелось никуда идти, но было у этого монаха то, в чем горожане нуждались больше всего — крылья бабочек. Пыльца, которую они источали, была единственным средством от тошноты и головокружения.
Бабочки никак не хотели покидать свои коконы и рождаться. И даже если удавалось их вырастить, крылья очень быстро израсходовались. Иметь у себя маленький фрагмент крыльев, считалось неимоверной роскошью, а в ветвях дерева монаха, их развевалось целых два.
За глоток свежего воздуха, люди были готовы пойти на всё, даже на воскресную проповедь.
В воскресенье, все пришли в шатер на холме и расселись на лавки. Отделка внутри была из золота, всё дышало величием, но несмотря на роскошь, атмосфера была аскетичной и действительно походила на церковную, только вместо алтаря, возвышалась обветшалая и старая, как сам мир, сцена.
Внезапно погас свет и на сцене вместо проповедника, зрители увидели несколько лысых людей — те раздевались.
Сначала они сняли с себя длинные черные платья, под которыми внезапно оказались одежды сидящих в зале людей.
Публике понравилась такая проповедь, и все одобрительно присвистывали и притаптывали.
Мимы под веселые крики зала, снимали с себя слой за слоем разные платья, блузки, костюмы, штаны, юбки, колготки и даже нижнее белье зрителей.