Аттила понимал, что скачет в самый водоворот событий. Но он и был богом ураганов.
На лесной поляне в Галлии он встретился с римским святым отшельником, и тот дал ему другое имя. Гуннский патруль поймал этого христианского аскета, который, по-видимому, был до того глуп, что направился прямо в самое сердце армии Аттилы. Он уже не раз попадался на глаза всадникам, они смеялись над ним, а отшельник лишь отходил подальше и скрывался из виду. Теперь он кричал, словно стараясь приблизить собственную мученическую смерть.
— Радуйтесь вашим победам, ибо ваши дни сочтены! Слышите, вы, сатанинские отродья! — пошатываясь, выкрикнул по-гуннски старик. — В пророчествах предсказана ваша гибель!
Это заинтересовало Аттилу, верившего в судьбу. Гуннский король с давних пор разбрасывал кости и гадал по внутренностям. Как-то раз в припадке слепой ярости он велел убить нескольких прорицателей, и с тех пор его пророки научились говорить только то, что он хотел слышать. Так случалось из года в год, и однообразные посулы успели ему надоесть. Этот отшельник увидел его будущее совсем в ином свете. И Аттила приказал гуннским солдатам спешиться и привести к нему римского аскета.
— Ты говоришь на нашем языке, старик.
— Бог даровал мне способность предупреждать проклятых.
Отшельник был оборван, грязен и бос.
— И каково же твоё пророчество?
— Тебя сразит твой собственный меч! А ночной мрак предвещает утреннюю зарю!
Некоторые полководцы недовольно зашептались, когда он упомянул про меч, и Аттила нахмурился.
— Мы и есть Люди утренней зари, отшельник.
Старик насмешливо поглядел на Аттилу, как будто с трудом мог поверить в подобную нелепость.
— Нет. Вы приходите в облаках пыли и уходите в клубах дыма, заслоняя собой солнце. Вы ночные твари, выскочившие из-под земли.
— Мы возрождаем землю. Не режем её плугами. И не рубим её.
— Но ты устилаешь её трупами людей, которые жнут, сеют и пашут, старый воин! Какую чушь болтают эти гунны! Будь здесь Аттила, он бы посмеялся над вашей глупостью!
Гунны расхохотались и повеселели от его немудрёной шутки.
— А как по-твоему, где сейчас Аттила, старик? — любезно осведомился король.
— Откуда мне знать? Может, спит со своей тысячной женой или изводит расспросами святого странника, вместо того чтобы смело встретиться в бою с великим Флавием Аэцием. Да оно и легче — схватить беззащитного и набожного, чем сразиться с вооружённым противником!
Аттила помрачнел.
— Я скоро встречусь с Аэцием.
Отшельник поглядел на всадника пристальнее прежнего.
— Значит, это ты — Аттила? Ты?
— Да, я.
— Но ты одет просто и небогато.
— Мне не нужны богатые одежды.
— И у тебя нет никаких знаков отличия.
— Все, кроме тебя, знают, кто я такой.
Святой старец кивнул.
— Я тоже не ношу никаких знаков отличия. И всемогущий Господь знает, кто я такой.
— И кто же ты?
— Его посланец.
Аттила рассмеялся.
— Связанный и беспомощный? И что же у тебя за бог?
— А каков твой бог, варвар?
— Гунн Аттила верит в себя.
Его пленник указал на столб дыма.
— Ты приказал это сделать?
— Я отдаю приказы всему миру.
— А невинные, которых ты уничтожил! Младенцы, которых ты сделал сиротами!
— Я не собираюсь просить прощения за эту войну. Я прибыл сюда, чтобы спасти сестру императора.
Отшельник расхохотался пронзительным, лающим смехом, и в его глазах засверкали искры понимания. Он поднял палец и указал на Аттилу.
— Да, теперь и я понял, кто ты такой. Я узнал тебя, чудовище! Чума! Плеть, присланная с Востока, чтобы наказать нас за наши грехи. Ты — Бич Божий!
Король озадаченно взглянул на него и переспросил:
— Бич Божий?
— Это единственное объяснение. Ты — божественное орудие, жуткая кара, столь же страшная, как Всемирный потоп или Десять казней египетских[63]. Ты — Ваал и Вельзевул[64], Ашрон и Плутон. Ты появился, чтобы погубить нас, ты — Божья кара!
63
64