– Ну приблизительно, – киваю. – Ближе к сути!
– Я дал обещание защищать его. Я дал его родителям, и самому Стёпке!
– Ну это здорово! – вновь киваю. – Защищай! – Внутри меня вздрагивает невидимая струна, когда я слышу слово обещание.
– И буду! Но только не осложняй мою работу, хорошо!?
– Эм, не понял, – я чуточку ощетиниваюсь.
Серёга вздыхает.
– Стёпка ещё глупенький! Он видит в нашем путешествии какую-то романтику. Я вижу только опасность! Понимаешь?
Я молчу. И Серый продолжает:
– Стёпка может предлагать тебе любые глупости, но не втягивай его в опасности! По возможности – действуй один! Не забудь, что мы с тобой в этой связке только для того, чтобы выбраться из этой жопы! Я всё понятно изъяснил?!
– Не совсем, – качаю головой. – Что значит: не втягивай!?
– Ты совсем тупой!? – Теперь мне обидно, но я лишь поджимаю губы. – Если завтра Стёпка решит перейти минное поле вместе с тобой, оставь его на моём берегу и иди один, понятно?!
– Но я не могу ему приказывать, он…
– А ты смоги! – перебивает Серёга.
– Но друзья так не поступают, – я мямлю едва слышно, но Серый понимает каждое слово. – Он обидится и…
– Да плевать мне! – восклицает Серёга. – Мне важна безопасность брата! Тебе лучше играть по моим правилам! И не таскать его по минным полям!
– Погоди, – я задумчиво щурюсь. Меня осеняет догадка. За окном проносятся освещённые солнцем стога. – Ты хочешь сказать, что завтра в этот музей я должен пойти один?!
– Умница! – кивает Серёга. – Я буду ждать снаружи. Стёпка – тоже!
– Но если он…
– Стёпка будет ждать снаружи! – повторяет Серый, подчёркивая интонацией каждое слово.
– Хорошо, я понял, – смирённо лепечу я.
– Играй в моей команде! – просит парень и хлопает меня по плечу. – Иначе я расстроюсь, и ты попадёшь под поезд!
Серый улыбается, но хищно. Интересно, с Егором, прежде чем набить ему морду, он так же улыбался?
– Ты угрожаешь, да? – щурюсь я и стараюсь выглядеть смелее.
– Нет, – пожимает плечами Серый. – Просто, если завтра начнут стрелять, я буду спасать задницу брата, а не твою, сечёшь? Ты мне – приятель, он – брат. Думаю, для тебя мой выбор очевиден, да?
Дверь громко распахивается и в тамбур вваливается толстый лысоватый мужчина в майке и с сигаретой в руках. Бросив на нас короткий взгляд, он подходит к окошку напротив, а Серёга кивает мне на дверь.
Мы возвращаемся в купе. Настроение на нуле. Серёга улыбается как ни в чём не бывало, а у меня на душе кошки скребут. Мне только что угрожал человек, которого я всю жизнь любил. Ну… не так как родителей или Стёпку, но, скажем, считал его положительной личностью.
Стёпка уже на верхней полке, его морит сон. Я взбираюсь на соседнюю, и пока лезу внезапно вспоминаю тот самый дуб, тот случай с Андрюшкой. Мысли цепляются за воспоминания, как электрик крючками за высоковольтный столб.
Ловлю усталый взгляд Стёпки. Он улыбается, и с его улыбкой взлетают вверх брови. Кажется, что они тоже смеются. У моего друга яркие толстые брови, раскинувшиеся над ресницами идеальной дугой, совсем как на детских рисунках, когда те рисуют лица людей.
Я улыбаюсь в ответ и тут же закрываю глаза. Боюсь, мысли об угрозах Серёги читаются во взгляде. Лежу я так недолго. Сон уносит меня в тёмную пучину, сотканную из обрывков фраз прошлого, и самый громкий голос Андрюшки и эти его слова, произнесённые с нажимом: ты мне обещаешь???
Первый раз я просыпаюсь от тихих переговоров Серёги и тёти Марины внизу. В окна светит солнце, Стёпка плющит подушку, его губы смешно искривлены, и оттуда вытекает слюна. Улыбаюсь сквозь сон и вновь проваливаюсь во тьму.
Второй раз я открываю глаза, когда купе погружено в сумерки, под потолком повисла относительная тишина. Относительная, если не считать мерный стук колёс: та-дад-та-да, та-дад-та-да.
Боль в затылке выносимая, но слишком уж ноющая, как в дырявом зубе. Видимо, я слишком сильно давлю на рану подушкой. Хочу в туалет, поэтому слезаю вниз. Серёга, мой палач, сопит, лёжа на спине. Пытаюсь подавить в себе секундную ненависть к моему стероидному спутнику. А вот тётя Марина не спит. Я слабо улыбаюсь ей и во мраке пола среди хаотичной груды обуви пытаюсь найти свои кроссовки. Тётя Марина скупо улыбается в ответ. Если даже со своими параллельными детьми она держит дистанцию, то я для неё совсем чужой человек.
Сходил в туалет, покачиваясь на уставших от сна ногах, возвращаюсь в купе и скорее из вежливости спрашиваю тётю Марину:
– Времени сколько?
– Девять вечера по Москве, – говорит она и снова смотрит в окно.