– Не обращайте внимания, – вдруг говорит Стёпка. – Это мой брат, он немного больной на голову.
– Ааааа, то-то я вижу, видок у него глуповатый! – восклицает шофёр и поглядывает в зеркало заднего обзора.
Не представляю, какое лицо сейчас у Серёги, но едва сдерживаю улыбку. Уголки губ всё же немного растягиваются.
– А чо это я? – бубнит Сергей. Ох, лишь бы он понял сценарий, а то сейчас, похоже, его самолюбие всё испортит. Но Стёпка затыкает рот брату следующей фразой:
– Они на нас снова напали. Я же тебе говорил сто раз.
– Всё верно! – кивает шофёр, поворачивая на неизвестную нам улицу. – А что же вы его одного отпустили такси ловить? Сейчас время такое, что умных-то обманывают. – С этими словами водитель как-то чересчур добро косится в мою сторону.
– А мы рядом стояли, – тут же отвечает Стёпка. – Вы лучше расскажите ему, кто с кем воюет, он любит это слушать.
Вот Стёпка. Вот молодец.
И вдруг Серый подхватывает:
– Да, я люблю! Очень люблю!
Только делает это слишком уже дурацким голосом, как будто резко превратился в мальчика-дауна. Переигрывает.
– Да что там рассказывать. третью Мировую они развязали, фрицы эти опять, – ворчит водитель. – Надо было тогда Сталину в Берлин всё-таки войти и снести их к чертям собачьим.
В салоне некоторое время висит пауза, а шофёр то и дело поглядывает в зеркало заднего обзора, да на меня иногда слишком уж любвеобильным взглядом. Может, ждёт, что мы продолжим. А мы и не знаем как.
Но Серёга продолжает подыгрывать, и очень неплохо.
– Так они ж мелкие, – говорит он. – Россия вон какая большая, а Германия совсем маленькая.
– Маленькая, да удаленькая, – ворчит водила. – Они там наплодились как кролики. Вся Россия залезет. И вооружение нехилое. Да они потом всю Европу всколыхнули. По принципу: идём на Россию, кто не с нами, тот против нас. Вот многие и подписались, чтобы на них не нападали.
– А как же Америка? Они такое потерпели? – возмутился Серый.
– А что Америка? Ей главное – не с ней воюют. Она и спряталась. Все от нас отвернулись, – продолжал глаголить водитель. – Китайцы, вроде бы друзья друзьями, а сразу на сторону оппозиции встали. Всем наша огромная территория нужна. Китай, говорят, уже тайгу забил. Вы думайте что хотите, ребятки, а я подозреваю, что Россия доживает последние дни.
– Как-то очень пессимистично звучит, – грустно отзывается Стёпка.
– Смотрите реальности в лицо, – отвечает водила и бросает короткий взгляд на моего друга в зеркало заднего обзора. – В школе, если вы ещё учитесь, вам-то небось поют, что мы победим, но европейцев, кажется, это совсем не волнует. Хотя, Москву, думаю, оставят. Оставят нас жить на клочке территории не больше Латвии, а остальное заберут. Бурятия с тайгой узкоглазым отойдёт. Может, ещё за Владивосток поборются, да там, поди, США нарисуется вдруг в друзьях, да себе всю Камчатку заберёт, правда, не знаю, что они там будут делать. Мне интересно, как наш юг делить будут. Вот это пугает. Не наделают же там массу анклавов.
– Это получается, что Китай будут самыми большими? – интересуется Стёпка.
– Вероятно. Они ж там наплодились как кролики. Мы, ребят, собственно, уже подъезжаем. Три тысячи с вас готовьте.
Три тысячи? Виду я не показываю, но ужасаюсь от названной суммы. За такие деньги можно от Саратова до Самары доехать в нашей реальности. Предполагаю, что друзья тоже возмущены, но Серый уже шелестит полами куртки. Незачем спорить с невиновным человеком.
А невиновный человек тем временем внимательно изучает в зеркале действия Сергея, а потом вновь смотрит на дорогу и продолжает словесный понос:
– Не представляю, зачем вам музей сдался. В такое-то время. Туда сейчас и не ходит, поди, никто.
– Нас там родственники ждут, – тихо отвечает Стёпка.
Забрызганное Рено съезжает к тротуару, и говорливый таксист выключает двигатель.
– Возьмите деньги, – просит Серёга, и бледная рука друга появляется в поле моего зрения.
– И зачем вам нужен этот музей. Сейчас в музеи вообще никто не ходит, – говорит водила, забирая деньги. – Пусто там… – потом он замирает и хмуро поглядывает на купюры. – Вы мне чего дали?
– Деньги, – неуверенно произносит Стёпка.
– Мне нужны настоящие! – шофёр швыряет купюры назад. – А не какие-то бумажки, сделанные под не пойми какую валюту.
Стёпка вздыхает и отчётливо слышу шёпот друга:
– Этого я больше всего и боялся.
– Я не понимаю, что здесь происходит? – бормочет Серый, собирая купюры. – Это единственные деньги, которые у нас есть.