Поморщившись, я припомнил слова отца о том, что пятница самый трудный и нудный день. Вроде бы последний день перед выходными, но он тянется, тянется… и только и жди неприятностей. Он был прав.
Первой парой были зелья. Первые в этом учебном году у нашего курса. Уж насколько я не почитатель учиться, но ударить в грязь лицом в первый же урок у крестного Малфоя не хотелось. Я еще даже не знал, как он отреагировал на подаренную ядовитую жабу. Сколько бы я потом не косился на преподавательский стол, он сидел грозовой тучей. Но таким он был и до этого. Короче, не желая рисковать я прочел первый параграф с ведением в зельеварение. Пролистал учебник и с сомнением отложил. Очень это напоминало кулинарию — котел, варка, ингредиенты… разные ножи и половники. Таблицы совместимости продук… ингредиентов!
Готовят — женщины. Да, многие великие повара мужчины, но почти везде и всегда готовит дома кто? Правильно, мама.
У нас готовил и Поттер.
Салаты в основном. И яичницу с беконом, потому как испортить это надо очень сильно постараться. К более сложным вещам мама его не допускала. Чревато, знаете ли… а меня даже близко не подпускали. Потому как я не мог удержаться, чтобы не положить в рот кусочек тоста, помидорки… бекона…
И вот теперь похоже мне придется этим заниматься. Готовкой.
Мной овладело дурное предчувствие. Невилл тоже заранее приуныл, и один лишь Малфой был бодр и счастлив, только и рассказывая какие зелья он уже варил. И которые даже получились. Его разглагольствования слушал весь наш курс. Грейнджер еще и вопросы уточняющие ему задавала, чем невероятно льстила Драко. Он таким важным стал, даже щеки надул, задрав нос к верху.
Мол, вот я какой знатный зельевар!
Всей толпой мы ввалились в коридор перед классом зелий, где уже были слизеринцы. Очень занятые, они даже внимания на нас не обратили. А зачем? У них было развлечение — рыжий Уизел-младший метался между тремя мальчишками, молча пытаясь отобрать у них волшебную палочку, которую те со смехом перекидывали друг другу. За этим с обидным смехом наблюдали девчонки. Крэбб и Гойл старательно показывали другим спины, и слишком громко обсуждали последний матч по квиддичу. Но по их лицам было видно, как им не нравиться происходящее за спиной.
Поттер стоял в стороне и молча смотрел за «игрой». Нехорошо так сощурившись и склонив голову.
В школе Поттера звали «Шнырь», потому как шнырял, незаметно пробираясь куда угодно. На уроках он не отсвечивал, в игры старался не вступать, а на уроках физкультуры сидел на скамье запасных, притворяясь больным. Никогда не забуду, как в меня со всей дури запулили мяч прямо в лицо, а этот в голос смеялся:
— Мяч попал в мяч! Ха-ха-ха…
Вот и сейчас, я видел что Поттер наслаждается происходящим. Ему нравиться это унижение. Он не улыбался, но я буквально чувствовал его удовольствие — жадное, душное… кулаки сжались сами собой. Я выступил вперед, перехватывая поднятую над головой слизеринца-игрока палочку Уизли, вырвав ее из его хватки.
— Эй! — слизеринец обернулся и, увидев меня, сдулся. — Грифы пожаловали…
Как же мне хотелось врезать ему! И Поттеру в стороне! Кто бы знал!
Но вместо этого я шагнул к красному Уизли и протянул ему палочку.
— Держи, — сухо сказал я.
Он буквально выдернул ее из моих пальцев.
— Ой, бедненького Уизли грифы защищают… — гнусно просюсюкала черноволосая девчонка, со вздернутым носом.
— Оставьте его в покое! — голос у меня опасно сел. Когда я злюсь, это часто бывает.
Слизеринец-мулат (красивый, как большинство полукровок) вальяжно усмехнулся.
— Что ты сказал, грифф?
— Я сказал — оставьте его в покое, — зло ответил я. — Что он вам сделал?
— О, я даже не знаю, что сказать… — развел руками мулат. — Думаю, в том, что существует. Что он вообще есть… жалкий предатель крови. А ты его защищаешь? Эй, Рон… хочешь, чтобы ОН тебя защищал, а?
Гнусная улыбочка обращенная к Уизли, что стоял, задыхаясь у стены.
— Да пошли вы! Не нужна мне его помощь! Паршивого грязнокровки-вора! — заорал он.
Мой кулак впечатался прямо в нос рыжего Уизли, тот схватился за нос, отшатываясь, и свалился на пол на свой тощий зад.
— Пятьдесят баллов с гриффиндора, за магловскую драку, — раздался голос профессора зелий. — Уизли, встать.
Рыжий, скуля, глотая слезы, встал. Из разбитого носа текла кровь, и выглядел он так жалко, что мне стало противно. И от него, и от себя.
— Эпискей, — палочка в руках профессора сделал неуловимое для моего глаза движение и Рон глухо вскрикнул.