Вряд ли Папе Франциску, имеющему личный сайт и пишущему в Twitter, не попадалась ни одна из множества статей не только на республиканских порталах, но и на таких мэйнстримных ресурсах, как New York Magazine, об общей дружбе Билла Клинтона, Линн Форестер де Ротшильд и Джеффри Эпштейна – равно как и о канадском процессе по делу культа Nxivm, замершем накануне канадских выборов, но возобновленном в этом году с вынесением приговоров Киту Ранье и Саре Бронфман по обвинениям в торговле детьми. Очевидно, ради того, чтобы Дональд Трамп убрался из Белого Дома, понтифик был готов дружить хоть с покрывателями доказанных насильников (в то время как его церковь толпами осаждали жертвы недоказанного или раздутого харассмента), хоть с реинкарнатами нацистских генералов. Другое дело, что по своим социальным последствиями два вышеупомянутых культа – сущая мелочь по сравнению с последствиями продвижения пресловутых Целей устойчивого развития ООН, дополненных европейским экологическим налогом, для беднейших слоев человечества, трогательную заботу о которых Франциск педалировал на протяжении всей карьеры.
Свято место пусто не бывает. Однако если свято место заполняется абсолютной противоположностью святому, этот результат невозможно приписать только изощренности несвятых сил.
Роковой 2020 год завершился не только и не столько политическим реваншем одной американской партии над другой – он окончился институционализированным воцарением мальтузианского господства над геополитикой и геоэкономикой. И соответственно, перед проигравшим человеческим большинством встала во весь рост не только задача работы над ошибками (важная сама по себе), но и задача самоорганизации ради выживания.
Идея содружества религиозных наций, однократно озвученная в российском медиа-мэйнстриме, не воплотится волшебным образом и не обойдется без жертв. Консервативным силам мира недостаточно того понимания путей зла, которого они после блуждания в потемках отчасти достигли хотя бы на уровне той части The Fellowship, которая была настроена на сотрудничество с русской цивилизацией.
Этим силам предстоит не меньшая закалка лишениями, чем та, которую испытали на себе левые романтики-индустриалисты второго десятилетия ХХ века.