Не знаю, сколько времени прошло, как сквозь забытьё я услышал голос своей невесты. На секунду мне удалось увидеть её лицо, и тут же тьма вновь окутала меня и последнее, что я услышал, были слова:
— Всем выйти из комнаты. Возможно, мне удастся спасти его.
Вновь открыв глаза, понял, что очнулся в странном и незнакомом месте.
Белый потолок навис надо мной. Три окна были закрыты необычными ставнями также белого цвета. На мне не было никакой одежды, сам я лежал на кровати, укрытой белоснежной простынёй. Рядом со мной на стуле сидела женщина в белом. Неужели я попал в рай? Нет, не может этого быть! Я попытался встать, но тут женщина вскрикнула и выбежала в коридор, а я вновь упал на своё ложе. Где я? Я почувствовал, что нечто помешало мне подняться. Странный аппарат виднелся рядом с кроватью. Из бутылочки, подвешенной к аппарату, вниз горлышком, выходила прозрачная трубка прямо к моей руке. В вену была введена игла, и жидкость красного цвета из бутылки вливалось в мою кровь. Я попытался вынуть иглу, но меня остановила сильная мужская рука.
— Не сметь, — раздался властный голос, — не сметь!
Я увидел мужчину средних лет в белом одеянии. Неужели, апостол Пётр? Да нет, а где нимб над головой?
— Где я?
— Лежите, вы в больнице. Вчера вас нашли в сквере неподалёку. Ваша родственница сдала кровь, и мы сделали переливание. Теперь только ждать.
— Как её звали?
— Кого?
— Мою родственницу.
— Женевьева!
Слава Всевышнему, она нашлась, моя невеста.
— Где она?
— С подругой ещё вчера уехала домой. Вам говорить пока нельзя. Отдыхайте, набирайтесь сил. Если что-то нужно, нажмите красную кнопку.
Мне показали, куда я должен нажать. Люди ушли, а меня затопила волна нежности и счастья. Женевьева, моя Женевьева была здесь. Вероятнее всего, сейчас она в замке со своими родителями. Скоро я поправлюсь и смогу навестить её. Больше никакой войны. Мы сыграем свадьбу и будем всегда вместе. С этими мыслями я заснул».
На этом запись оборвалась.
— Женька, кажется, наше вмешательство в жизнь Поля меняет историю. Давай, посмотрим, что там дальше в дневнике.
Женевьва выхватила у меня блокнот и распахнула его.
— Дальше ничего нет, — в изумлении произнесла она, — совсем ничего. Записи обрываются, как будто ничего раньше и не было написано. Ой, мне что-то поплохело.
Женевьева опустилась на стул, протянула руку к недопитой нами бутылке «Лыхны», налила в стакан и выпила залпом.
— Голова кружится.
— Пить меньше надо, и кружиться перестанет, — парировала я, но тут меня словно кипятком облили: дневник закончился на записи, по всей видимости, описывающей пребывание Поля в поликлинике, а дальше пустота.
В первом варианте говорилось, что прапрадед Женевьевы женился в России и от его детей пошла русская ветвь де Турмонов, представительницей которого является моя подруга. Значит, скорее всего, она может не родиться, если Поль не женится на некой Александре.
— Жэка, нам надо действовать, иначе ты можешь исчезнуть!
— Как это? — Женевьева налила новую порцию вина.
— А вот так, если в дневнике нет упоминаний о женитьбе твоего прапра, то мы должны сами подтолкнуть Поля к этому шагу.
— Какому шагу? — не поняла Женевьева.
— Мы должны отыскать эту самую Александру и женить на ней твоего предка.
Усекла?
— Вроде да, но как это сделать?
— Нам любыми способами следует снова попасть в 1812 год, а там повернуть события истории вспять и тем самым спасти тебя.
— Я согласна, но сначала давай навестим деда.
— Замётано. К тому же мне необходимо кое с кем встретиться. Собирайся, едем.
Вскоре мы подъезжали к Первой городской. В регистратуре нам сообщили, что наш пациент, несмотря на заметное улучшение, всё ещё находится в реанимации и к нему сейчас нельзя пройти. Тогда я попыталась выяснить, как найти главврача. Медсестра объяснила, что тот сейчас занят и мы можем подождать его в коридоре второго этажа у кабинета с соответствующей табличкой. Впрочем, и тут ждало разочарование. Нас принял совершенно незнакомый человек и, когда мы поинтересовались, где находится Виктор Николаевич, нам ответили, что такового в поликлинике нет. Не солоно хлебавши, покинули больничные покои и направились к ближайшей станции метро.
— Что теперь делать? — поинтересовалась Женевьева.
— Ума не приложу. Твой родственник явно пошёл на поправку. Скоро его должны выписать. Куда он пойдёт?