– Кстати, а чего ты Светку не позвал? Вы же с ней в метро и познакомились, – спросил Антон у Кеши.
– Да, ну вы же знаете, я как раз после такой вот гулянки и уснул у нее плече, а она заботливая, интеллигентно подождала, когда я проснусь, даже станцию свою проехала. Думала, что я заучился немного и над конспектом заснул. А не позвал потому, как не хочу в обезьянник ее тащить, куда мы, возможно, загреми. Зря ты так с машинистом, Антош, так бы еще посидели, а сейчас нас полиция выпрет, не успеем даже салат доесть, – с этими словами Кеша принялся уплетать оливье с удвоенной силой.
– Сейчас камеры везде, так и так бы пришли, – отмахнулся Антон.
– Да ладно вам, – примирительно начал Вадим, – ты, главное, саксофон не забудь. На Цветном Бульваре как раз место знаю хорошее, там акустика – закачаешься.
Поезд дернулся и остановился. В раскрытую дверь вошли, скучая и озираясь, двое сотрудников полиции.
– О, это к нам, – рассмеялся Вадим. – Я полагаю, господа официанты явились за расчетом, что-ж, чаевых пусть не ждут, обслуживание тут никакое.
– Хотя кухня какая изысканная, – запихивая в рот остатки колбасы, заметил Антон.
Полицейские скороговоркой представились, невнятно махнули около козырька, отдавая честь, и потребовали документы. Друзья, не торгуясь, отдали. Этот ритуал был им знаком.
Под хихиканье пассажиров они покинули поезд.
Отделение, больше похожее на кладовку, находилось прямо на станции. Стены выкрашенные в казенный зеленый цвет, казалось, повидали многое. За гнутыми прутьями решетки сидел довольно крупный и буйный бородач, поэтому, выписав штраф, друзьям раздали паспорта и выгнали взашей.
Молодые люди перешли на Цветной Бульвар и, устроившись под изогнутой вензелем колонной, украшенной цветным витражом, достали инструмент. Золотистый блеск саксофона привлек внимание первой, неизбалованной публики. Оперные хиты с правильной подачей и настроением, да еще и без пресловутой шляпы для сбора денег быстро собрали вокруг себя кружок ценителей.
***
Гусеница эскалатора медленно ползла вниз. Навстречу проплывали лица: туристов, с любопытством, изучающих рекламные щиты; хмурых, скучающих клерков и молодежи, укрывшейся от мира в спасительном экране любимого смартфона. Алишер спустился на станцию и, достав из пакета оранжевый жилет, надел его поверх куртки, моментально сделавшись для всех пассажиров равнодушно незаметным. Он давно привык, что их бригада путепроходчиков не рок-звезды и у них никогда не попросят автограф, но, если они не сделают свою работу, даже самый новый поезд рискует сложиться до размеров консервной банки.
Алишер уже собирался сесть в поезд, но оживленная толпа людей привлекла его внимание, и он протиснулся ближе. Молодой человек в центре, аккуратно нащупывал мелодию на саксофоне, иногда даже попадая в ноты. Другой, в щегольском костюме, сильным, поставленным голосом исполнял арию из третьего акта принцессы Турандот.
Пожалуй, никак не ожидаешь услышать тенор Калафа перед ночной сменой. Последний раз он был на Турандот в Душанбе, и это было так давно, словно, если и было, то с кем-то другим, в совсем иной жизни.
Звук отражался эхом от гранитного пола, резонировал в украшенных витражами высоких колоннах и неуловимо исчезал где-то уже совсем под куполом, путаясь в барельефах. Алишер слушал, затаив дыхание и уносясь мыслями все дальше, в залитую теплотой и светом юность.
Он уже пропустил несколько поездов, но никак не мог заставить себя вернуться. Музыка выбила его из привычной колеи. Или вернула?
Внезапно послышались крики. Он обернулся. Толпа отшатнулась от края платформы. На пути упал человек.
Алишер, распихивая зевак, снимавших происходящее на телефон, бросился на помощь.
– Не трогайте контактный рельс! Ложитесь вдоль движения, под поезд! – закричал он, срывая голос.
Испуганный человек тер ушибленное колено и пытался найти слетевшие очки. Бумаги и рентгеновские снимки из его сумки веером рассыпались по путям. Мужчина торопливо поправил выбившуюся из ремня клетчатую рубашку и, охая, бросился собирать документы.
В туннеле уже грохотал приближающийся поезд.
Музыка стихла. Полицейский что-то кричал в рацию, по перрону сквозь толпу пронеслась дежурная. Толпа безмолвствовала.