— И думать нечего. Еду. Лечу. Или… Что там делают со временем?
Мы решили, что Лео понемногу начнет готовиться, пройдет тесты, а я присмотрюсь и разузнаю, что там и как.
За месяц работы на бирже стало ясно, что полететь в прошлое хотят очень многие. Оказалось, что число людей, которым нечего терять, больше, чем я думал раньше. Но тестирование пропускало далеко не всех. Предпочтение отдавалось людям одиноким, у которых не было семьи, близких. Допускались также бездетные семейные пары, пожилые люди, у которых еще были силы и желание менять свою жизнь. И таких оказалось немало, биржа даже наняла еще одного психолога, молодую симпатичную женщину, которая уже несколько лет не могла найти работу. Вообще-то, Рита тоже пришла для того, чтобы пройти тестирование, но мой шеф, увидев, что я не справляюсь с таким потоком, предложил ей остаться у нас. Она согласилась, кажется, с большим облегчением.
Прошедшие тестирование попадали ко мне, зная лишь приблизительную дату своего путешествия: двадцатый век, или первая половина шестнадцатого… Более точная дата определялась и вносилась в базу данных позже, уже перед самым отправлением. Почему — я не мог понять, впрочем, и не очень задумывался. Даже зная приблизительную дату, я мог подготовить людей к перемещению. Как и говорил шеф, поначалу было очень много сомневающихся, готовых отступить, если что-то вдруг им покажется не так. Я хорошо помню самых первых своих клиентов, которых я принял в первый день работы. Это была молодая семейная пара, мужчина лет сорока, разведенная женщина такого же возраста и несколько юнцов. Все они вели себя по-разному. Пара переглядывалась, как бы ища поддержку друг у друга, но почти сразу стало ясно, что их все устраивает и они не отступят. Мужчина не сомневался в своем решении. Выглядел он как-то обреченно, как человек, которому уже все равно, куда податься и что с ним будет. Женщина была, на мой взгляд, глуповата: спрашивала, выдадут ли ей персональную машину времени, если вдруг ей что-то не понравится и она захочет вернуться. Узнав, что персональных машин не будет, чуть было не отказалась, и успокоилась только, когда я ей сказал, что там, куда она отправляется (не так уж и далеко, в начало 21 века), уже есть компьютеры, телефоны и прочие вещи, среди которых она будет чувствовать себя вполне уютно. Молодые люди были полны решимости и готовы к приключениям и подвигам, как и положено молодым во все времена. С ними проблем не было, хотя один из них отправлялся в девятый век.
Могу сказать, не скромничая, что с работой я справлялся хорошо. За этот первый месяц было только два случая, когда люди отказались улететь. Одна весьма эксцентричная молодая девица (такие вечно увлекаются магией, гороскопами, мистикой и прочей ерундой) заявила, что интуиция ей подсказывает никуда не улетать. Интуиция! Надо же, слово какое откопала! И еще один неуравновешенный мужчина среднего возраста вдруг начал кричать, что это ловушка, его хотят обмануть, что знает он таких и будет жаловаться. Не знаю, кому он собрался жаловаться, и что на него так подействовало, но удивляюсь, как такие проходят тестирование.
За этот первый месяц я понял одну странную вещь: люди почти ничего не знают о прошлом, даже о той эпохе, куда им предстоит отправиться. Вернее, их знание часто ограничивается каким-нибудь одним фактом. Например, что в 17 веке не было электричества, в 18 дамы носили длинные пышные юбки, в средние века были рыцари, а во второй половине 20 века была популярна группа «Битлз». Но когда я предложил шефу как-то просвещать людей, рассказывать хотя бы о том периоде, в котором им предстоит работать, он отнесся к этому как-то очень резко.
— И не вздумайте сами что-нибудь предпринимать, — строго сказал он в конце разговора. И, чуть смягчившись, добавил: — Такова политика нашей организации, не мы установили такие правила, а там, вы же понимаете… — Он многозначительно поднял указательный палец, — и мы с вами не можем ничего менять.
Ничего не поняв в такой политике, я все же не стал спорить. Но с этого дня стал сам интересоваться историей. Находил данные о людях, которые уже отправились в прошлое, смотрел год и место их пребывания и старался найти всю возможную информацию об этом периоде.
Тем временем Лео успешно прошел тестирование, но попал на собеседование не ко мне, а к Рите. Вечером я убедился, что Рита отлично справилась с задачей — Лео был весел, беспечен, насвистывал какую-то песенку, и был полностью готов расстаться с привычным ему миром. Казалось, он уже где-то в глубине веков, настолько он казался чужим в нашем времени. Как и другие, он еще не знал точной даты своей будущей работы, было только известно, что это пятнадцатый век. Завтра утром он узнает точное время, получит задание, ему выдадут пособие на первое время — в той валюте, которая была в те годы в том месте, и — вперед… Вернее, назад. Лео заключил контракт на пять лет, на десять пока не решился, но, если все будет хорошо, он сможет продлить его позже. Так ему объяснили. Лео казался совершенно счастливым, и я не стал говорить ему, что с недавних пор меня стали одолевать сомнения. Непонятная тревога, причины которой я сам себе пока не мог объяснить. Может, это и называется давно забытым словом «интуиция»? А может, эту тревогу породило беспокойство за Лео, за его будущее (прошлое?), ведь я в первый раз отправлял туда близкого друга. В общем, я не стал делиться этим с Лео, чтобы не тревожить его перед путешествием.