— Боже мой, — возбужденно перебил Бойл. — Гардеман написал об этом. Он понял, что неплотно прикрытая дверь шкафа вас насторожила.
— Единственное объяснение, которое я этому нашел, — это что Гардеман устроил весь этот спектакль, чтобы к моменту начала расследования оказаться вне подозрений. Он надеялся, что, инсценировав нападение на себя, надежно запутает следы. Страх и чувство вины толкнули его на это. Но вместо того, чтобы сбить меня с толку, он сразу привлек мое внимание.
— А почему вы не сказали об этом сразу? — с чувством искреннего сожаления вмешался Пейсон. — Ведь если бы вы это сделали, Бен Эдвардс мог бы остаться в живых.
— А что бы это дало, черт возьми? — сердито огрызнулся Шейн. — Что я мог тогда доказать? Ведь это была всего лишь догадка. Мне очень жаль Бена Эдвардса, но, может быть, для него это и к лучшему. Ведь если бы он остался в живых, ему пришлось бы вернуться в Джольет для отбывания неоконченного срока. Бен бежал, просидев за решеткой всего пять лет, а приговор был от двадцати до пятидесяти.
— И это правильно, — почти благоговейно произнес Бойл. Он ткнул пальцем в признание Гардемана и кивнул. — Все это здесь написано.
Шейн продолжал рассказывать, повернувшись к Биллу Джентри, который уже успокоился и удобно устроился в кресле:
— До начала расследования я хотел поговорить с Мэй Мартин и смотался к ней в Майами. До отъезда у меня не было на это времени. — Шейн мрачно усмехнулся. — У меня была важная встреча с мистером Гардеманом ровно в семь часов.
Шейн посмотрел в глаза Джентри. Тот одобрительно кивнул. Он перевел взгляд на Тима Рурка — ноздри журналиста раздувались, глаза сверкали.
— Когда я попал к ней в квартиру, Мэй Мартин была мертва, — продолжал Шейн. — Сначала я ошибся — решил, что ее убили, чтобы заставить замолчать. Но потом, когда Джентри показал мне листок бумаги с моим именем и номером телефона, я стал смотреть на это по-другому. Все выглядело так, будто ее ко мне послали, чтобы передать сведения, которые кто-то хотел мне сообщить. Вы понимаете, джентльмены, когда я говорил с Мэй Мартин, я еще ничего не знал о деле. Единственным именем, которое она назвала, было имя Пейсона. Мэй каким-то образом узнала, что Пейсон собирается позвонить мне по этому делу.
Мистер Пейсон осторожно кашлянул.
— И тогда я понял, — сказал Шейн, — что произошло на самом деле. Тот, кто послал ее ко мне, знал, что я захочу с ней встретиться. Но он не рассчитывал, что она потребует от меня деньги, а я откажусь их дать. Каждый, кто меня знает, понял бы, что я, конечно, откажусь.
Он немного помолчал и улыбнулся, поймав взгляд Билла Джентри.
— А сейчас я должен отвести подозрения от мистера Пейсона. Мисс Мартин имела дело только с Гардеманом. Когда Гардеман ее убил, он был уверен, что она передала мне все, что должна была и что она уже не нужна. К тому же мертвая Мэй Мартин была для него значительно безопаснее. Она не могла уже ничего разболтать и спутать все карты. Поэтому…
Шейн выразительно провел рукой по горлу, показывая, как была убита Мэй Мартин.
— Когда я узнал, что мисс Мартин и Джил Матрикс были старыми друзьями и она недавно с ним поссорилась, то почти не сомневался, что ее информация касалась прошлого Матрикса. Поэтому я исключил Матрикса из числа людей, которые могли ее ко мне подослать. Джил пошел бы на все, чтобы сохранить в тайне свое прошлое.
Шейн снова посмотрел на Билла Джентри и, встретившись с ним взглядами, подмигнул.
Шеф Бойл воспользовался тишиной и громко сказал:
— Будь я проклят, если все это не написано в признании Гардемана.
— Ну, а теперь мы подошли к участию в этом деле Бена Эдвардса и его фотоаппарата. Когда я был в комнате мисс Мартин, она позвонила по телефону Максу Самуэльсону и сообщила ему, что изобретение усовершенствовано и она знает, где хранятся чертежи и образец. Как вы наверняка понимаете, джентльмены, это было мне непонятно. Но имя Бена Эдвардса я запомнил. Конечно, я тогда не имел ни малейшего представления, о чем идет речь. Когда я прибыл сюда и начал расследование, и Матрикс и миссис Эдвардс пытались меня убедить, что фотоаппарат не был доработан. Этим они объясняли, почему Бен отказался его запатентовать. Я подумал, что у него была другая причина. Особенно после того, как поговорил с Джоном Гардеманом и он сказал, что аппарат работает прекрасно. Естественно, я начал искать настоящую причину. Я предположил, что Эдвардс боялся, что, когда он обратится в Вашингтон за патентом, всплывут какие-то темные подробности его биографии. Зная Макса Самуэльсона, я решил, что ему известно, какие это подробности. Сейчас я знаю, в чем дело. Бен боялся, что при проверке патентное бюро выяснит его настоящее имя. И ему придется вернуться в тюрьму.
— Да, сэр, — перебил Бойл. — Гардеман узнал об этом месяц назад. — Он здесь пишет, что это было, когда…
— Подождите. — Шейн со страдальческой гримасой на лице поднял руку. — Я должен убедить мистера Пейсона, что заработал свой гонорар.
— Это необычайно интересно, — быстро сказал Пейсон. — Что касается гонорара, вы меня убедили. Но…
— Это было, когда Гардеман увидел, что у него почти нет шансов скрывать дальше дело о фальшивых билетах, — перебил Шейн. — И что у него есть отличная возможность повесить его на Матрикса и Эдвардса, когда придется туго. Я не знаю, сколько вы платили Гардеману за управление треком, — сказал он, повернувшись к мистеру Пейсону, — но ему этого явно не хватало. Он видел, что держатели акций получают огромные дивиденды, а всю работу приходится выполнять ему.
— Это неверно… — заговорил было Пейсон, но Шейн его не слушал.
— Фотоаппарат и отказ Бена патентовать его подсказали Гардеману идею. Ему было несложно договориться с печатником в Майами об изготовлении фальшивых билетов. Он мог печатать свои фальшивки заранее и передавать помощникам, которые, несмотря на все меры предосторожности, спокойно получали по ним выигрыши. При этом Гардеман не сомневался, что легко сможет выкрутиться, если с его помощью всплывет правда о прошлом Матрикса и Эдвардса. Но эта правда должна была всплыть так, чтобы Гардеман остался в стороне. Иначе ему пришлось бы объяснять, почему он, зная обо всем, так долго молчал. Отсюда хитрая уловка с присылкой ко мне Мэй Мартин, а потом ее убийство, чтобы она никогда уже не смогла разболтать, кто ее подослал.
— Будь я проклят навеки! — проскрежетал Джил Матрикс, когда Шейн замолчал. Он говорил медленно и задумчиво, словно рассуждая вслух. — А я-то все время думал, что это Макферлейн.
— Но, мистер Шейн, в этом деле есть еще один важный факт, который вы нам не объяснили, — вставил Альберт Пейсон. — Смерть Бена Эдвардса — убийство, в котором вы обвинили меня.
Шейн усмехнулся.
— Я действительно тогда не исключал, что вы можете оказаться убийцей, — живо отозвался он. — Моя версия была почти отработана. Но тогда я еще не был вполне уверен, что это убийство совершено Гардеманом, а не вами. За то, что я окончательно снял с вас подозрение, можете поблагодарить одного из самых крупных мошенников штата. Я узнал от Макса Самуэльсона, что, когда Эдвардс был убит, Гардемана в кабинете не было. Убийца вызвал Эдвардса из редакции по телефону. Почему? Мне пришлось долго искать ответ.
Шейн глубоко затянулся.
— А потом я понял. Самуэльсон приехал в Кокопалм специально, чтобы купить у Эдвардса его изобретение. Должен сказать, что он бы заплатил совсем мало. Но мы все знаем, что Эдвардс принял бы его предложение. И Гардеман тоже знал об этом. И когда Самуэльсон сообщил ему по телефону, что собирается сделать, Гардеман понял, что, если Эдвардс продаст фотоаппарат, с его прикрытием будет покончено. Камера перестанет был уликой против Матрикса, и деньги перестанут течь с трека к нему в карман. Гардеман к тому времени совсем растерялся. Он не мог понять, почему я зря теряю время и до сих пор не арестовал Матрикса. Ему и в голову не приходило, что Мэй Мартин не сказала мне того, что должна была. И он не придумал ничего лучшего, чем убить Эдвардса прежде, чем Самуэльсон сделает ему предложение. Он надеялся, что в преступлении обвинят Матрикса. Все будет уверены, что он убил и Бена и Мэй Мартин, чтобы сохранить тайну своего прошлого.