Думаю, что Кант был, в сущности, прав. Как сказал однажды Дж.П. Лин–KeHе (Lynkens), всякий раз, когда умирает человек, разрушается целая вселенная. Человеческие существа незаменимы и потому совершенно отличны от машин. Они способны ощущать радость жизни и в то же время страдать и встречать смерть с полным сознанием. Человеческие Я, — как говорит Кант, — суть цели в себе самих» [134].
В завершение нашей темы нам хотелось бы привести некоторые соображения о роли человека внутри природного мира. Мы утверждали, что человеку должна быть предоставлена в природе центральная роль, ибо онтологически он отличен от всех остальных видов природной реальности. Эта позиция в недавнее время вновь стала преобладающей и в области физических исследований, где формулировка антропического принципа, направленная на научное объяснение космоса, ознаменовалась недвусмысленным изменением точки зрения на образ вселенной, которой, начиная с Коперника, придерживалась эмпирическая наука и которая лишала человека центрального и привилегированного положения.
Б.Картер (Carter) [135] в 1974 году сформулировал так называемый антропический принцип, который, особенно в своей сильной форме, то есть как концепция, теснейшим образом связывающая космос во всей его целостности с феноменом жизни, вновь рассматривает человека не только как часть природы, но и как единственное существо, способное постичь внутреннюю разумность вселенной.
Очевидно, что в конструкции такого типа человеку отводится совершенно особое место, поскольку он получает центральную и первостепенную роль по отношению ко всем другим компонентам природного мира, живого и неживого [136]. Однако эта установка разделяется далеко не всеми, ибо в области философского мышления, особенно в англосаксонском мире, мы видим распространение многих антиантропоцентрических теорий, возникших прежде всего как попытки разрешить серьезные проблемы, связанные с загрязнением окружающей среды [137]. Подобный подход, отрицая центральную роль человека, предлагает в качестве решения этих проблем общее переосмысление этики, которая должна будет включить в свою сферу не только человека, но и природу. Таким образом, подчеркивается тесная зависимость человека от окружающей среды, из чего следует, что интересы человека тесно переплетаются с интересами физического мира. А эти последние обретают такое моральное значение, которое традиционно не распространяется на эти области. Тем самым отрицается факт, что человек обладает собственным духовным миром, не выводимым из материи, и что в нем существует глубокое единство между res extensa и res cogitans, то есть человек рассматривается лишь как один из компонентов природного мира, имеющий такую же моральную значимость, что и остальные компоненты.
Подобная трансформация взглядов была произведена так называемыми этиками–экологами, холизмом, экофеминизмом*, этикой прав животных, биоцентризмом.
Следует отметить, что если и важно признание моральной значимости природных компонентов, независимо от их способности приносить человеку какую–то пользу, то отрицание этой концепции не должно приводить к противоположной крайности — к наделению правами все природные создания. «Замена антропоцентризма более органической моделью «человек — окружающая среда», несомненно, подкрепляется похвальным намерением защитить окружающую среду и сохранить биологическое разнообразие, однако здесь не следует доходить до бесплодного экстремизма. Предлагаемый отказ от антропоцентризма должен основываться на признании того, что все обитатели биосферы наделены внутренне присущей им ценностью. К сожалению, подобное воззрение имеет тенденцию к поддержанию требования полного запрещения использования человеком существ, стоящих на более низкой ступени развития, тогда как такое использование соответствует природному порядку вещей, в согласии с которым каждый вид в биосфере живет за счет других видов». [138] Подлинная проблема заключается в том, чтобы установить, какую ценность следует приписывать природным объектам и должна ли эта ценность рассматриваться как внутренне присущая этим объектам или же считаться просто инструментальной.
Поэтому после такого, по необходимости краткого, но тщательного рассмотрения данного вопроса, мы не можем уклониться от критики предложений об отходе от антиантропоцентрических концепций. Чтобы правильно сформулировать проблему отношения «человек — природа», бесполезно и вредно стремиться к обоснованию новой этики, отличной от этики традиционной. Гораздо продуктивнее расширить область традиционной этики на основе последних научных и культурных данных, не отказываясь при этом от признания роли человека. Человек играет совершенно особую роль в мире, основанную прежде всего на глубоком онтологическом отличии его от остального творения, ибо духовный мир человека нельзя вывести из материи, что ставит его на гораздо более высокий уровень. Однако это превосходство не освобождает его от обязанности уважать природу, а, напротив, обязывает к этому.
135
В. Carter, Large number Coincidence and The Anthropic Principle in Cosmology, в M. S. Longair (ed.), Confrontations of Cosmological theories with Observational Data, Reidel, Dordrecht, 1974. Что касается формулирования антропического принципа как в сильной, так и в слабой форме, то его можно найти у S. Muratore, L'evoluzione cosmologica e il problema di Dio, AVE, Roma, 1993.
136
Cp. M. Zatti, Biologia antropica, в В. Giacomini (a cura di), Il principio antropico. Condizioni per l'esistenza dell'uomo nell'universo, Ferrara, 1991; C. Porro, «I cieli narrano la gloria di Dio>>. Note su cosmologia e teologia, «La rivista del clero italiano», 1996, 6, c. 453 — 463.
137
Cp. M. B. Fisso — E. Sgreccia, Etica dell'ambiente, I, «Medicina e Morale», 1996, 6; c. 1057–1082; тех жe авторов, Etica dell 'ambiente, II, «Medicina e Morale», 1997, I, c. 57 — 74.
138
В. Pizewozny — O.Todisco — F.Targonski, Etica ambientale, Edizioni Miscellanea Francescana, Roma, c.130.