Чтобы ознакомиться с другой формой антропологического дуализма в указанном смысле, нужно обратиться к Декарту, Мальбраншу и Лейбницу, жившим в эпоху триумфа рационализма. Для Декарта тело едино с душой, конкретно и физически, через посредство эпифиза, однако оба начала отличаются одно от другого по своей сущности и по своей ценности: тело — это механизм, и изучать его должны науки о механике и природе; дух — это сознание, то, что придает ценность человеку. Тело имеет явно выраженное инструментальное значение, и Декарт не видит в этом проблемы для человека в плане его действий, как нет ее, скажем, во взаимоотношениях между рабочим и его машиной.
Познание законов природы — это задача разума, и наука, делающая свои выводы, в соответствии с методологией Галилея, на основании наблюдения и эксперимента, стремится к познанию с целью господства. Механицизм как истолкование физической и телесной реальности порождает в медицине метод экспериментального наблюдения и приводит к прогрессу в структурном и функциональном познании человеческого тела. Человеческое тело, по мысли Декарта, не нуждается в душе для своего истолкования в смысле жизненного принципа: тело — это физика, механика. Нет нужды в человеческом духе для того, чтобы объяснить функционирование тела, дух нужен лишь для самопознания, для разума и рационального истолкования мира.
Мальбранш еще более усиливает этот дуализм, утверждая, что дух даже непосредственно не управляет телом как своим инструментом или механизмом. Разделение между ними таково, что Мальбранш вынужден призвать Бога для согласования телесной жизни с жизнью духовной в процессе познания и в практической деятельности (окказионализм). Лейбниц прибегает к концепции предустановленной гармонии между духовной и физической сущностью человека для устранения идеи постоянного вмешательства Бога, но при этом подчеркивает тот же структурный дуализм.
Именно этот преувеличенный дуализм, теперь уже принадлежащий прошлому, вызвал к жизни материалистический монизм, который стал рассматривать определенные психические или духовные процессы как отражения телесной структуры [141].
Материалистическая и монистическая теория, за исключением античных концепций эпикурейства, была выработана Марксом и его последователями, в частности, неомарксистами Сартром и Маркузе с их редукционистским и политическим видением тела. Классический марксизм ставил тело в зависимость от вида и общества, неомарксизм нацеливает его на вторую, более индивидуалистическую революцию. Тело исчерпывает всю совокупность человека («J'existe топ corps» — «Я существую телом», — утверждает Сартр), и весь его опыт, — и то, чем человек является внутри себя, и то, что человек черпает из опыта с другими, — суть его телесная природа и телесный опыт. Для Маркузе, который не стремится к систематическому мышлению, ориентировочной установкой служит взгляд, что тело, будучи средством, является также и местом освобождения. Вновь овладеть своим телом — значит освободить человеческую личность от структуры подневольного труда, присущей буржуазному и промышленному обществу, от навязанной морали, от института брака, и сделать тело пристанищем удовольствия, игры и выражением всего того, чем оно может быть. Эти идеи были изложены прежде всего в его работе «Эрос и цивилизация» (1955). Тело должно быть освобождено от денег, от логоса закона и от социального принуждения. Как только наступит это освобождение, оно станет отправной точкой для возникновения нового общества. [142] К этой политико–революционной линии примкнуло первое феминистское движение, восходящее к Симоне де Бовуар (Beauvoir) и ее знаменитой работе «Le deuxième sexe» («Второй пол»), которая имела и продолжает иметь большое влияние в области отстаивания сексуальной свободы, в борьбе за контрацептивные средства, аборт, добровольную стерилизацию и т. п. [143]
Некоторые современные психологические течения, такие как бихевиоризм, психоанализ, хотя и способствовали преодолению органицистической и механицистической концепции тела, не возвышаются над материалистически–монистическим горизонтом концепции о человеке и стремятся проникнуть в тайну человеческой психики и «жизни тела» или посредством изучения поведения, или с помощью анализа динамики бессознательного и социального давления. Разумеется, эти школы внесли немаловажный научный вклад в эти области, способствуя разработке методов познания мира человека в его субъективности и в его патологии, однако, если оставить в стороне возможность метапсихологической коррекции и интеграции, они не выходят за рамки монистического и временного видения человека.
142
R. Nebuloni, Crisi dell 'eros e crisi della civiltà del pensiero di H. Marcuse, в V. Melchiorre (a cura di), Amore e matrimonio nel pensiero filosofìco e teologico moderno, M ilano, 1976, c. 319 — 344; S. Spinsanti, Il corpo nella cultura contemporanea, Brescia, 1983, с богатой библиографией.
143
S. Cremaschi, Il concetto di eros in «Le deuxième sexe» di Simone de Beauvoir. в Aa. Vv., Amore e matrimonio…, c. 296 — 313.