- Обман! Нас разводят как...
И попыталась схватить босыми пальцами проворных ножек, но ощутила лишь теплоту в воздухе, едва не потеряв равновесие.
Замок авангардного стиля прервал, безуспешные попытки:
- А ты примани его!
Девушка-ведьма-сенсей перестала махать голой ножкой.
Боевая Танака искренне удивилась, развела руками:
- Не знаю, как это сделать!
В самом деле, все ее колдовские знания были тут абсолютно бессильны.
Хранитель мироздания мыслей и фантазий ласково прошептал, воительница-чародейка-сенсей почувствовала, как её разбитое тело обдувает нежнейший ветерок:
- Спой ему песенку, про любовь, только не чужую, а собственного сочинения!
Девчонка Танака нахмурилась, личико скривилось:
- Я еще ни разу не пробовала!
Это не совсем правда, но меньше всего девчонка была настроена сейчас на лирику.
За Русь мечи
- Все приходиться делать впервые и убивать, и любить, и создавать! Но мир принцесс-ноосферы может открыть, только тому, кто и воин, и поэт в одном лице! - Замочек засиял всеми цветами звездного спектра. - Первый блин не комом, если его скатать на душевном подъеме!
Острота добавила сил.
Девушка Танака по-доброму улыбнулась, все зубы уже успели вырасти, не смотря на то, что их выбили в жестокий бой, сверкая как отполированная слоновая кость:
- Мудрая речь, но речь не поставишь в печь!
И подошла ближе к этому сюрреализму – сказочной природы.
Хранитель мироздания положил руку на плечо девчонке-ведьме-сенсею. По-прежнему импозантной, не утратившей не смотря на жестокий бой красоту.
Его голосок как перезвон хрустальных сосулек:
- Больше песни, меньше прозы.
И стал осторожно поглаживать девушку.
Девушка Танаке было очень приятно ощущать голой, в волдырях кожей, прикосновения невероятно нежной руки. Она даже разомлела, и лишь ставший строгими, многоглазый взгляд замка, позволил собраться. Юная чародейка немного покашляла, помяла руками заживающую на глазах шею и наконец, запела:
Понять нельзя, что стало вдруг со мною,
Пригожий мир, как сумрак стал ночной!
Я отдала мечту страстей свою герою,
А ноги танец исполняют заводной!
Ну почему так на душе тревожно,
И душит сердце, скользкий, мерзкий спрут!
Понять себя ведь просто невозможно,
Одна надежда: время-доктор "швы" пройдут!
Искала я в сраженьях утешенье,
Хотела кровью, жар в душе залить!
Кто не со мной - жестоким будет мщенье,
Сплелась в кольчугу жизненная нить!
Убийство, за убийством чередою,
Я словно грозный Дьявол воплоти!
Приход бойца для всех пожар с бедою,
Бежит толпа, стремясь, живот спасти!
Ведь меч с рукой девы крепко слился,
Теперь оружием стала моя плоть!
Но дух так в небо хочет, словно птица,
Хотя клинок привык врагов полоть!
Душа на часть рвется - раздвоенье,
И черное и белое - равно!
Хочу молить у доброты прощенье,
Но истребляю много - все равно!
Но где-то милый в сладких грезах бродит,
Стремлюсь к мужчине, чтоб стал идеал!
Детей родить, пахать и сеять поле,
Чтоб не губил, а строил, созидал!
Да верю, что смогу, стать чище, лучше,
Что обрету покой, мечту, семью!
Разгонит ветер грозовые тучи,
Надеюсь, верю, страстно всех люблю!
На последних словах бабочка-ключик, сам опустился в раскрытую ладонь вечно юной чародейке. Девушка Танака ощутила ласковое щекотание лапок. Неожиданной для себя робостью спросила:
- Теперь можно открыть?
И ярко улыбнулась, ее новые зубки стали еще краше прежних
Замок произнес глубоким, словно доносящимся со дна колодца голосом:
- Я тебя душа поэта, сердце воина, мудрость Бога! Открывай, путь не в бездну, но не в рай!
И подсказал, чуть понизив голосок:
- Ножками его, ножками!
Девушка Танака подняла свою нижнюю конечность, аккуратно взяла босыми пальчиками ключик и сунула его в отверстие, замерла, переводя дыхание.
- Поверни три раза по часовой стрелке! - Произнес хранитель мироздания мысли. - Не бойся!
И воздух стал немного холоднее.