Представление об универсальных основных мелодичных темах возникает и при изучении голосового поведения людей. Множество таких тем существует в интонациях речи. Среди прочих исследователей на них указывал Болинджер [66]. В «Записках без вести пропавшего» Леоша Яначека цыганка Зефка, соблазняя Яначека-мальчика, произносит фразу «Toz uz mam ustlane» («постель уж приготовлена»). Седлачек и Сыхра [67] записали эту чешскую фразу в исполнении многих актеров, произносивших ее с различной эмоциональной окраской. Магнитные записи были потом проиграны слушателям, не понимавшим по-чешски, и те смогли весьма успешно угадывать подспудное эмоциональное содержание фраз. Переживания любви и счастья распознаются по живой мелодике и несколько повышенному голосу, эротические — по чуть-чуть более низкому тону, переживания печали — по тону ниже того, каким говорят бесстрастно.
Фиксируя на пленке сцены спонтанных социальных взаимодействий, я установил, что у всех изученных нами народов взрослые, как правило, говорят с маленькими детьми тоном выше обычного. Всеобщность этой закономерности поразительна. Эггебрехт [68] и Шредер [69] записывали песни разного характера — военные, любовные, скорбные и т. д., а затем проигрывали их носителям иной культуры.
Слушатели верно определяли тип песни намного чаще, чем это можно было бы объяснить случайными совпадениями. Таким образом, объективные исследования, так же как и субъективные впечатления, убеждают нас в том, что музыка эмоционально воздействует на человека особенно глубоко, и при этом «доходит» она куда быстрее, чем изобразительные искусства: последние приглашают к созерцанию предметов и лишь затем начинают мало-помалу волновать зрителя.
Использование основных и побочных тем позволяет исполнителю быстро возбудить переживания как у себя самого, так и у других людей. Дело может дойти даже до изменения состояния сознания (например, до впадания в транс). Кроме того, последовательное исполнение различных выразительных мелодий вызывает такие смены эмоций, каких в повседневной жизни испытывать не приходится. Симфония за какой-нибудь час способна провести нас через вершины счастья, печали, триумфа и отчаяния. Усиление переживаний — одна из важных функций музыки, которые вообще-то весьма многообразны — от простого развлечения до укрепления группового единства и приверженности общим идеалам и ценностям (последней цели служат, например, гимны и марши).
Мне доводилось подолгу жить в различных обществах, и вот что меня поразило: повсюду существовали мелодии, которые и дети, и взрослые постоянно напевали или мурлыкали себе под нос. Таким образом, какие-то мелодии могут быть характерны для данного сообщества и могут создавать чувство принадлежности к нему. Находясь в группе бушменов !ко, то и дело слышишь мелодии, которыми сопровождают женский «танец дыни». На острове Бали фоном повседневной жизни служит музыка танца «легонг». Все это означает, что использование культурного кода укрепляет чувство принадлежности к группе и отграничивает данную группу от прочих.
И все же на более высоком уровне основные музыкальные темы (мелодии, служащие пусковыми стимулами), по-видимому, всеобщи. В музыке, как и в изобразительных искусствах, способы кодирования лежат в пределах, диктуемых тенденциями нашего восприятия: ее коды активируют слушателя, принуждают его искать надлежащий ответ и доставляют ему удовольствие раскрывать смысл закодированного послания.
Танец
Музыка зовет к действию; танец — это музыка в действии. У музыки и танца одни и те же функции и одни и те же законы. Танец может исполняться перед зрителями, причем нередко в виде сложного ритуала, как бывает во время храмовых праздников на Бали. Представление там обычно открывается танцами «барис» и «пендет». Первый из них
— это ритуализованный воинственный танец, а при исполнении второго танцующие девушки приветствуют зрителей, вручая им цветы. Тем самым сочетаются противоположные начала — угроза и умиротворение. В ритуалах, предваряющих дружеское общение, такое сочетание встречается у многих народов [70].
В движениях танцующих перед зрителями мужчин и женщин имеется ряд общераспространенных элементов. Вспомним, например, как показывают себя в танце мужчины: для них характерны резкие движения, часто направленные в сторону зрителей. Это позволяет продемонстрировать энергию прыжка, показать тело во фронтальном развороте, с расставленными ногами и с руками, расположенными так, чтобы верхняя часть тела казалась как можно шире. Тело подается как сгусток мощи. Совсем иначепреподносят себя женщины. Их движения изящны и дают возможность рассмотреть тело со всех сторон. Не на последнем месте и кокетство: оно проявляется в чередующихся или одновременных приближениях и удалениях, выражающих противоречивость отношений между партнерами. Пусковые стимулы для сексуальных реакций предъявляются танцовщицами по-разному, либо неявно и утонченно, либо более непосредственно — в виде «вспышки» (как во французском канкане, когда при неожиданном повороте вдруг взлетают юбки и тут же поднимается вверх нога). При этом танцовщица может быть обращена к зрителю лицом или спиной.