Иногда для отвращения зла используют одновременно отпугивание и умиротворение. Например, женщина-эйло, испугавшись, хватает руками свои груди, приподнимает их и сдавливает, что ведет к выбрызгиванию молока (если, конечно, женщина в этот период кормит). При этом она произносит слова «басам калье» («свиной жир») — заклинание, ограждающее от опасности. Может прозвучать и другое за-клинание-«уанье» (название священного растения, используемого в обряде инициации). Пугаясь, выговариваем подобные священные слова и мы (вспомним наше «о боже!»). Употребленные как ругательство, они утрачивают свою силу [26]. На то, что выдавливание молока, возможно, служит у эйло умиротворяющим жестом, указывает сообщение Базедова [43]. В нем описано, как однажды в Австралии патруль застиг врасплохдвух туземок, поджаривавших змею. Одна из женщин бросилась бежать, другая же направила в сторону дозорных струйку грудного молока. Позже ее спросили, зачем она это сделала; по ее словам, это был способ объяснить, что она — кормящая мать, а кормящая мать может рассчитывать на пощаду.
Такой же точно жест я увидел на одной фигурке с острова Бали: мольба о пощаде сопровождалась угрожающим оскалом. Фигурка эта считалась оберегом. Сходный жест можно видеть и на раздобытой мною в Эквадоре статуэтке доколумбовой культуры Мантено, а также на апотропейных каменных скульптурах, украшающих европейские храмы. Наконец, в сильно стилизованном виде он изображается на некоторых резных поделках народа маори (Новая Зеландия). Словом, к «материнской мольбе о пощаде» прибегали, по-видимому, едва ли не всюду. Это, конечно, не означает врожденности соответствующих поз и жестов; скорее тут другое: врожденным является наше отношение к кормящим матерям, а уж оно, видимо, привело к независимому возникновению сходных форм умиротворяющего поведения.
На причудливых фигурках, украшающих романские и готические соборы, часто можно увидеть еще один загадочный жест — демонстрацию бороды. Этологические исследования связывают его с мужским выражением угрозы [44]. Мужчина-новогвинеец, рассердившись, хватает бороду обеими руками и разделяет ее на две половины. Подобный жест встречается и на африканских скульптурах, изображающих предков. В апотропейном художестве врожденное замысловато переплетается с сугубо культурным. Первые исследования в этой области описаны у Хансманна и Крисс-Риттенбека [45]; дополнительные сведения, освещенные с точки зрения этологии, читатель найдет в работах Зют-терлина [46] и Эйбл-Эйбесфельдта [32].
Таким образом, восприятие определенных стимулов или их сочетаний возбуждает какие-то эмоции и/или удовлетворяет какие-то потребности и вожделения. И пусковые, и успокоительные стимулы человек в состоянии создавать искусственно, что позволяет ему как бы играть с ними и по собственному усмотрению либо успокаивать, либо будоражить себя и других. Вожделений и нужд у человека множество, и он старается их как-то удовлетворить. Иногда он ищет покоя и утешения, а иногда — возбуждения чувств, волнения, утоления любопытства.
Фелинг [47] изучал вопрос о том, при каких условиях нам покойно и приятно у себя дома. Он установил, что идеальный дом должен, помимо прочего, предоставлять убежище и защиту. Вспомним, какое чувство безопасности дают толстые стены старого сельского дома. Ища места, где присесть, мы отдаем предпочтение защищенным нишам. Как показали наблюдения за посетителями ресторанов, в первую очередь они занимают те столики, что стоят по углам и всяким закуткам, и только после того, как все такие места будут заняты, публика начнет рассаживаться и за столами, открытыми со всех сторон. Людям нравятся и такие места, где можно сидеть спиной к стене или иному предмету, который может служить защитой. В этом смысле человек всегда начеку, он все время неосознанно прощупывает взглядом окружающее [48]. Жилища устраивают там, откуда хорошо просматриваются подступы. Человеку всегда нужно было избегать столкновений с врагами и хищниками — оттого в ходе эволюции и сложились описанные предпочтения.